Автор: Вячеслав Храбрый
Над хребтами цвета красного песка, где крутые склоны сползают в вечно шумящее море, дремлет солнце. Здесь оно сухое и знойное, без капли дождя и шума вечерней грозы. Бронзовые лучи сияют на смуглой коже местного народа, и бедуины не знающие, ласки дождя, раската грома и блеска молний, живут среди гонимой ветром пыли, верблюдов и моря. Здешний ветер такой же как и солнце, сухой и безжалостный, с прожорливостью грызёт он эти словно сухая солома склоны. В декабре, рассветы довольно холодные и скрипучий пронырливый холод пробирает дрожью тело старого и преклонного возраста старейшины, он преклонил старческие колена и читает утреннюю молитву. Серые утренние сумерки висят словно паутина над пыльными склонами и шоссейными дорогами. В тех же в скудных и убогих жилищах бедуинов, что стоят не приглядными сухими строениями вдоль дорог так же холодно, как на улице. Горячий чай немного согревает. Но стоит только появиться красному похожему на диск солнцу, тепло начинает струиться ветерком на пыльных и пустынных дорогах, на которых виднеются КПП. Худощавые и смуглые военные досматривают джипы. До долгожданного рифа о котором ходит столько слухов и среди дайверов считается одним из опаснейших рифов, было далеко. Красноватые оттенки гор, сливались с далёкой линией горизонта, над которой висело багряное и пленительное солнце. Гид твёрдо уверил нас, стоя на краю обрыва у которого начинался спуск в каньон, что это высушенное с красноватыми оттёсанными камнями место, в далёкое время был полноводной красавицей рекой.
-Эта земля! Некогда была, цветущим и плодородным оазисом, одним из любимейших и почитаемых мест царицы Нефертити. Каньон, был полноводным по нему звонко бежала серебристая река, оживляя бугристые не приветливые камни.
Прекрасный зимний день, сопровождал до самого побережья, где неугомонный ветер, резвился как ребёнок среди кудрявых белогривых вершин волн. Волны то и дело, сверкали молочной пеной в ярких пучках солнечного света. Песочного цвета скалы, стояли засушливыми и волнующими склонами, вид их был скудным, без травы, деревьев словно марсианские пики, на которых весело плясал солнечный луч. Сухой, острый ветер гнал резвую волну, которая шумела вдоль всего побережья, над гребнями разбивающимися о риф, клубилась белая молочная пена, сверкая в жгучем дневном свете и все те же не укротимые волны, неслись сменяя голубое, прозрачное море на боле тёмное с привкусом зелёного салата мелководье, где собственно и расцвёл чудными диковинами моря "риф" возле Дахаба. Возле "пасти дьявола" всегда много дайверов, поэтому весь этот скудный клочок сухой земли, перемолотый верблюдами и джипами привозящих туристов и дайверов, плотно застроен чайханой и прокатом оборудования для дайверов. Ковры выгорают в жгучем солнце, они есть в каждой на вид скудной и простой с открытым видом на море чайхане. Мы остановились в одной из таких, и я хорошо видел готовящихся к погружению дайверов. За соседним столом, с белой кожей и без капли загара, туристы ели приготовленный рис, острую курицу и запечённую рыбу, запивая чаем, поглядывая на людей в темных неопреновых костюмах, которые прихватив под мышку ласту похожую на плавник кита, и маску, направлялись к "голубой дыре".
-Вы наверно увлекались произведениями Жюль Верна, особенно "Двадцать тысяч лье под водой", спросил я шутя, двух ныряльщиков, которые покачивались в мелкой ветряной ряби, сверкая темными костюмами.
Их было двое. Инструктор мужчина и девушка, которая внимательно слушала его. Перед погружением инструктор даёт чёткие и строгие указания.
-Нет, ну почему, ответил удивлённо инструктор.
Значит к бездне их привёл не Жюль Верн, а иное..
От чайханы до спуска в море, где узкая кривая трещина образовала удивительный разлом который прозвали "колокольчики" нужно пройти метров двести. Белый пикап с грязным бортом с лысой резиной перегородил нам дорогу, маленький кузов был полностью забит баллонами с различной маркировкой. Крепкие люди с прямыми обветренными и мохнатыми от щетины лицами, живо хватали сияющие серебристым цветом баллоны. Все дело в том, чтобы заглянуть в "пасть дьявола" нужна донная смесь. Чтобы оказаться в том самом интригующем слое воды, где собственно и начинается то, за чем сюда суются сломя головы дайверы со всего света. В "стакане" на языке дайверов где ныряльщики смешав донную смесь дыхательного газа, проходят на глубине семидесяти метров и больше так называемую арку, которую и прозвали "пастью дьявола" или другое более известное название это "Голубая дыра". Дайверы твердят, что сама арка невероятно красива и притягивает не только бурной растительностью моря, а также чистой и прозрачной водой. Когда-то это был кратер вулкана, ну а теперь популярное место "технарей" и как говорят за спинами "могила дайверов". На дне, блестят свинцовые грузики и прикрытые песком и илом покоятся дайверы, их ржавые баллоны подняты вверх, словно могильные плиты сверкают они среди мира рыб и кораллов.
Дорога к разлому оказалась пыльной, ноги мяли многочисленные мелкие камни, которые были разбросаны на дороге, вытирая пятки о неприятные камни. Сверкающий в луче солнца песочный мыс, выделялся безжизненным и печальным молчанием и каждый кто шёл к спуску останавливался возле надгробных гранитовых табличек. Это только часть тех, кто остался там в голубой глотке бурного, но красивого моря. За скалой в метрах в десяти, живо толпились люди, собравшись возле узкой изгибающейся линии они готовились к встрече с волнующим и трепетным миром моря. Баллоны горели металлическим отблеском в лучах вспыхнувшего дневного солнца с примесью жёлтой пыли, ветреный день, кочевал юными погонщиками верблюдов, которые караваном из пяти верблюдов вились словно тропинка в лесу, вдоль голубого с бурной волной моря. Качающиеся в кожаных сёдлах туристы охали от шатающегося в стороны верблюда, и вездесущая смуглая и не мытая детвора тянула свои тонкие руки словно стебельки растущих побегов, выпрашивая затёртый доллар. Трое ныряльщиков долго решались на погружение, прежде чем гладкое волнующееся от ветра море скрыло их.
С "морским богом" я знаком давно, ещё далеко в Атлантике, я смог разглядеть его мутные глаза, древнее, старческое лицо в котором темно синие волны, спали жарким и знойным летом. Солнце тогда смолило как кочегар топит топку, плечи, грудь, руки, сгорали в миг, я не плохо знал его хитрые ловушки, на которые "морской бог" всегда щедр. Поэтому когда сверкнувшая стальная тень баллона скрылась в море, я прыгнул следом, но он меня обманул.
Дайверы сверкали темными ластами и рой мелких пузырьков вздымался столбом в верх, синева моря запела самым дивным голосом, который я только мог слышать. Эта была самая обворожительная ловушка которую расставил "морской бог". Под ногами на десятки метров виднелась глубокая трещина в которой скрылись дайверы и темно синий мир показался из грозной, но странно притягивающей глубины. Я завис над этой синей бездной, с завораживающей гипнотической силой в лучистом и бездонном солнце, словно не оперившийся птенец, только, что вывалившийся из гнезда и замер в ожидании порыва ветра, который вот-вот подхватит и словно соломку закрутит в бурном водовороте. У меня были только ласты, маска и липкий гидрокостюм который я с трудом на себя одел перед погружением. Но моё сердце пульсировало сотнями толчков от головокружительной красоты.
Каменный обрыв, возвышался над голубой пропастью, увешанный пёстрыми цветущими и дышащими в порыве моря кораллами, луч солнца распылялся в толще воды и было отчётливо видно край бездны, кусок отвесной скалы вкрадчиво вглядывался в густую синюю даль. Укутанный стаями тропических рыб, риф с привычной для него меланхолией наблюдал за ныряльщиками. Стаи маленьких красноватых рыб, словно декабрьская пурга кружились вокруг. Бездна звала: как зовёт ветер птиц, как солнце ночь, словно сирены живущие в глубоких расщелинах зовут к себе, и стоит податься на этот призыв бездны, как линия обрыва исчезнет и кроме сияющего голубыми тенями мира моря, больше ничего не останется. Так и уводит бездна в далёкие и головокружительные миры моря, одиноких безумцев.
Нравится рассказ? Поблагодарите Вячеслава Храброго переводом с пометкой "Для Вячеслава Храброго".