6 августа 1915 года русские солдаты, защищавшие крепость Осовец, совершили подвиг. В историю он вошел как Атака мертвецов.
В августе 2015 года на Мироносицком кладбище Пскова освятили крест, установленный в память о русских воинах-псковичах, погибших в Первой мировой войне. Чин освящения приурочили ко дню, когда сто лет назад, 6 августа 1915 года, при защите крепости Осовец отдал жизнь Отечеству подпоручик Владимир Котлинский.
Текст: Михаил Быков. Фото
"Датное чувство" в советском человеке воспитывали тщательно и настойчиво. Теперь этот рефлекс прочно встроен в национальный генетический код. Правда, с каждым годом количество памятных дат и знаковых дней календаря увеличивается, что несколько затрудняет пунктуальное следование этому рефлексу. Молодые поколения, не прошедшие суровую советскую среднюю школу и оттого невнятно реагирующие на вопросы вроде "Когда началась Первая мировая война?", подчас пребывают в некотором смятении. Но рефлекс свое дело знает, и стоит старшим товарищам воззвать, как он немедля пробудит, подтолкнет и духовно объединит с очередной особенной датой в истории Отчизны. И нет в этом ничего плохого. Я бы даже сказал — имеется одно только хорошее. При условии, что прежде, чем всякий новый праздник или скорбный день приобретет социальный масштаб, политики, историки, пропагандисты, публицисты и прочие ответственные за национальные мозги еще раз все проверят, уточнят, проанализируют и сформулируют. Дабы не обмануть и самим не обманываться.
АТАКА "МЕРТВЕЦОВ"
6 августа 1915 года русские солдаты, защищавшие крепость Осовец, совершили подвиг. В 4 часа утра германцы открыли вентили тысяч газовых баллонов, и дувший с северо-запада ветер потащил в сторону русских окопов зеленое облако ядовитого хлора. В считаные минуты три передовые роты 226-го пехотного Землянского полка, державшие так называемую Сосненскую позицию, перестали существовать. До половины личного состава потеряли и остальные роты на рубежах по берегу реки Бобр. Немецкие цепи трех полков поднялись в атаку. 7 тысяч солдат кайзера пребывали в полной уверенности, что на русских позициях сопротивления не будет, и многомесячное топтание под валами русской крепости наконец-то завершится блистательной победой.
Пока все так. Но вот дальше... Дальше героическую реальность кто-то и зачем-то решил подменить поп-патриотической легендой. Прочь всякие лишние факты, утяжеляющие конструкцию мифа! Долой специфические, понятные только подготовленным людям детали! Даешь публицистический пафос и телекартинку, вводящую в раж и выдавливающую слезы! И тогда... "в контратаку поднимутся отравленные, шатающиеся, содрогающиеся от кашля, выплевывающие куски легких на окровавленные гимнастерки солдаты — остатки 13-й роты Землянского полка в количестве 60 человек". И дрогнут германские полки числом в 7 тысяч, и побегут от штыкового боя со вставшими из преисподней. И назовут это все "Атакой мертвецов". Назовет, между прочим, в начале XXI века некий журналист Владимир Воронов, насытивший свой текст "литературными подробностями". Словосочетание придумано не им, а участником обороны Осовца военным инженером Сергеем Хмельковым. Но вот нюанс: у Хмелькова — атака "мертвецов", у Воронова — "атака мертвецов". Это не бестолковая игра со знаками препинания. Русский язык на то и великий, что за всякой разницей в формах скрывает глубокие смыслы.
В 1921 году выпускник Николаевской инженерной академии и к тому времени уже советский офицер Хмельков публикует статью, в которой впервые рассказывается о героической обороне Осовца, и в частности о контратаке рот землянцев 6 августа 1915-го. В 1939 году автору, несмотря на весьма прохладное отношение властей к теме Первой мировой войны, удается выпустить книгу "Борьба за Осовец", в которой он уже подробно пишет и о самой крепости, и о том, как ее гарнизон защищал рубежи Отечества. Ранее, в 1917 году, были изданы заметки также служивших в Осовце в 1915 году полковника Всеволода Буняковского, командира 225-го пехотного Ливенского полка, входившего в 57-ю пехотную дивизию, и есаула Михаила Свечникова, занимавшего должность старшего адъютанта штаба крепости.
В обоих случаях подвиг русских пехотинцев-землянцев описан ясно и с военной скрупулезностью. Жестокая газовая атака готовилась немцами загодя. Ждали только попутного ветра. И когда дождались, медлить не стали. Но чтобы понять, как выглядел этот бесчеловечный опыт, надо погрузиться в подробности. Девять передовых рот землянцев и ополченцев находились на позициях, защищавших подходы к крепости со стороны Бобра на противоположном берегу реки. Две линии обороны надежно прикрывали переправы к трем главным фортам Осовца, железнодорожную ветку, ведущую в крепость, и форт № 2 Заречный. Эти линии растянулись на несколько километров и в юго-западной части получили название "Сосненская позиция" — по деревне Сосня, находившейся на левом фланге.
После химической атаки три полка немцев поднялись в атаку обыкновенную. 5-й ландверный пехотный полк двинулся на Сосню, которую обороняла 12-я рота землянцев. В газовом облаке сгинула большая часть роты, но четыре десятка человек, оставшихся в живых, открыли дружный огонь, и атака совершенно не ожидавших сопротивления германцев захлебнулась.
На нашем правом фланге наступали батальоны 76-го ландверного полка. По центру — пехотинцы 18-го ландверного полка. Уместно сказать, что 76-й полк рванулся в бой слишком энергично и тоже попал в облака хлора, еще не успевшего раствориться в воздухе. Потери составили более тысячи человек. Тем не менее германцы продолжали движение. В Заречном форте находился резерв — 8-я, 13-я и 14-я роты Землянского полка. Их-то и бросили остановить немцев. Форт № 2 был также задет газовой атакой. В 8-й и 13-й ротах оставалось до половины личного состава. 14-я рота пострадала меньше (списочный состав пехотной роты в Русской императорской армии — 240 человек. — Прим. авт.). 13-й роте выпала участь контратаковать 18-й полк, двигавшийся в узкой полосе между железнодорожным полотном и параллельным ему Рудским каналом. До соприкосновения с врагом русским солдатам предстояло преодолеть 2 километра. Не уверен, что наш публицистический знакомец Воронов, будучи отравленным настолько, чтоб "выплевывать куски легкого на окровавленную гимнастерку", смог бы добраться до немецких пехотинцев и броситься в штыковую.
Пока роты шли на сближение, командующий гарнизоном Осовца генерал-майор Николай Бржозовский отдал приказ крепостным батареям открыть беглый огонь по бывшим русским линиям обороны, занятым немцами. Тот самый Бржозовский, что отдал приказ повесить германского "парламентера", намеренно сдавшегося в плен, чтобы сделать коменданту предложение, от которого он, по мнению немецких генералов, "не мог отказаться", — сдать крепость за взятку в 500 тысяч марок.
Одиннадцать батарей обработали окопы как следует. И едва лег последний снаряд, сквозь облака дыма и пыли обалдевшие германцы увидели силуэты русских пехотинцев, бегущих в контратаку со штыками наперевес. Бегущих с такими лицами, что последнему прусскому новобранцу стало ясно — этих не остановить. Один из очевидцев атаки рассказал корреспонденту газеты "Русское слово": "Я не могу описать озлобления и бешенства, с которым шли наши солдаты на отравителей-немцев. Сильный ружейный и пулеметный огонь, густо рвавшаяся шрапнель не могли остановить натиска рассвирепевших солдат. Измученные, отравленные, они бежали с единственной целью — раздавить немцев. Отсталых не было, торопить не приходилось никого. Здесь не было отдельных героев, роты шли как один человек, одушевленные только одной целью, одной мыслью: погибнуть, но отомстить подлым отравителям".
Немцы дрогнули. При бегстве к своим окопам вновь понесли потери. Теперь уже — на собственных проволочных заграждениях от ружейного огня русских. Не выдержали артиллерийской обработки и пехотного контрудара и ландверцы 76-го полка, атакованные 8-й и 14-й ротами землянцев.
Вернемся к генералу Красной армии Хмелькову. Назвав русский удар атакой "мертвецов", Сергей Александрович сказал ровно то, что хотел сказать. А именно: немцы были разбиты потому, что контратака русских резервных рот стала для них полной неожиданностью, так как они были уверены в том, что хлор "зачистил" всех без исключения. А про "кусочки легких" и "окровавленные гимнастерки" генерал ни слова не написал. Равно как и Буняковский со Свечниковым. По поводу результатов боя Хмельков отметил, что "три полка германцев были отброшены на прежние позиции". Но опять-таки защитник Осовца не писал о том, что 7 тысяч немцев бежали от 60 "мертвецов" 13-й роты. А ведь именно так пытаются трактовать события некоторые современные авторы. В августе этого года довелось то ли услышать в программе ТВ, то ли прочитать на каком-то особо старательном портале, что 6 августа под Осовцом отравленные газом пехотинцы 13-й роты разбили германский корпус, то бишь две дивизии. Как там в пословице — заставь дурака Богу молиться?.. Иных и заставлять не требуется: в исторической истерике пребывают постоянно.
НА БЕРЕГУ БОБРА
Итак, наступление на Осовец 6 августа 1915 года было ликвидировано благодаря двум факторам. Первый — профессиональное управление командующего гарнизоном вверенными частями, и прежде всего крепостной артиллерией. Второй — мужество, стойкость и выучка русского солдата. В доказательство того — сухие цифры. Безвозвратные потери нашей стороны в тот день составили не более 650 солдат и офицеров в 12 ротах, занимавших позиции по реке Бобр.
А теперь стоит поговорить об этих позициях, о реке Бобр и о самой крепости Осовец. По какой причине эта местность на северо-востоке Польши не давала покоя штабистам германского Восточного фронта, а те, в свою очередь, гнали на штурмы Осовца целые дивизии?
О необходимости построить тут основательное укрепление в России задумались еще в 80-х годах XIX века. Хотя первые фортификационные постройки появились еще в конце XVIII века. Два десятка верст до границы с Восточной Пруссией. Брод через Бобр, известный еще со времен короля Карла XII и потому носивший название Шведский. Дорога, которая вела на Белосток, Гродно, Минск, Ковно (Каунас), то есть внутрь империи. Поставь тут крепость на высоком восточном берегу Бобра — и врагу никак не вырваться на оперативный простор из тамошних болот и лесов. Так и сделали.
Крепости Первой мировой войны — это отдельная тема. Они мало напоминали цитадели из киносаги режиссера Джексона о властелине колец. Немного общего было у них со средневековыми замками Европы и нашими русскими кремлями. Осовец — яркий тому пример. По сути, крепостью называли комплекс различных укреплений — от бетонных капониров до полевых блиндажей, разбросанных на внушительной территории и привязанных к особенностям ландшафта.
Долина узкой, не более 50 метров, реки Бобр, впадающей в Неман, являлась серьезной естественной преградой, так как в обе стороны от русла тянулись заболоченные пространства. Когда — на 2–3 километра, когда на все 15. Восточный берег на 15–20 метров выше западного, и с него подходы к Бобру прекрасно просматривались и простреливались. Все это военные инженеры учли и предложили следующий план: возвести четыре автономных форта (один — на западном берегу для прикрытия железной дороги). Три восточных под номерами 1, 3, 4 связать гласисами — насыпными наклонными валами, а также рвами и каналами. Из-за нехватки свободных территорий насытить форты закрытыми и открытыми артиллерийскими площадками, подвальными тоннелями, складами и прочая. Избыток пехоты в случае войны размещать не только в фортификационных сооружениях, но и в поле, в окопах. В частности, на той самой Сосненской позиции.
К 1914 году успели построить и даже модернизировать почти все задуманное. Оставался недостроенным пятый форт, выдвинутый далеко на юго-запад. И полевые укрепления оставляли желать лучшего. Гарнизон Осовца состоял из одного полка пехоты, саперного батальона и двух батальонов артиллерийской прислуги, количество орудий — около 200, из которых крайне малое число имело крупный калибр. Только в начале 1915 года гарнизон крепости был усилен потрепанными в боях полками 57-й пехотной дивизии.
Сергей Хмельков, который в качестве военного инженера и занимался последними преобразованиями в крепости, оценивал ее состояние перед войной так: "Значительное количество необходимых фортификационных сооружений, которые в мирное время, за отсутствием кредитов, не были построены из брони и бетона, были построены в мобилизационный период и во время осады из камня, дерева, земли и даже бетона. Кадры крепостного строительства мирного времени, влитые в Управление начальника инженеров крепости и усиленные саперными ротами, рабочими дружинами и рабочими из строевых частей, быстро освоили новые методы фортификационных работ и за 50 дней мобилизационного периода создали новые позиции на флангах крепости и усилили существующие — Заречную и Главную".
ТРИ ШТУРМА
Первый штурм не заставил себя ждать. Немцы свалились с северо-запада уже в сентябре 1914-го. По крепостной классификации Осовец имел всего лишь 3-ю категорию и в представлениях германских генералов должен был стать довольно легкой добычей. Знаменитый тандем Гинденбург—Людендорф хоть и считается лучшими немецкими военачальниками Первой мировой, тоже ошибались. Но что б так! Чтоб ошибка растянулась без малого на год! После шестидневного обстрела немцы пошли на штурм, но крепостная артиллерия их быстро успокоила. Оборонцы Осовца вывели из строя до 6 тысяч солдат противника убитыми и ранеными. И германцы перешли к планомерной осаде.
К слову, именно крепость Осовец стала первым местом в зоне боев, которое посетил император Николай II. Вот что написал об этом событии в мемуарах "С царем и без царя" дворцовый комендант генерал Владимир Воейков, сопровождавший государя: "В день посещения крепости Его Величеством шел бой в 12 верстах от фортов Осовца, только геройски отбившего штурм германской армии, засыпавшей весь район своими "чемоданами" (так назывались снаряды тяжелых орудий. — Прим. авт.). Комендант крепости генерал Шульман, только утром предупрежденный о выезде государя в крепость, едва успел дать приказание о вызове команд и выехать навстречу Его Величеству в направлении Довнара. Посещение Осовца началось с собора, где в начале молебна пел только один солдат — церковный сторож, остальные же певчие постепенно прибегали по одному. По окончании службы государь милостиво обратился к священнику с вопросом: "Вы, батюшка, не тревожились сильной бомбардировкой?" На что священник ответил: "Никак нет, Ваше Величество. Мне только скучно стало, когда снаряды стали близко ложиться, и я тогда пошел в храм". После собора государь обошел несколько фортов и благодарил построенные в разных местах крепости команды. Коменданту и наиболее отличившимся офицерам и солдатам были пожалованы Георгиевские кресты. Это посещение, отличавшееся неожиданностью и простотою, произвело самое отрадное впечатление как на государя, так и на героев Осовца; а когда слух о нем распространился по России, то составилась легенда, что царь сам наводил в Осовце пушку, от выстрела которой погибли сотни "германов".
Тут вновь стремительно накинулась на сознание нервная современность. Из статьи в статью, что посвящены обороне Осовца, перебирается рожденный каким-то арифметиком от публицистики тезис: крепость выдержала три штурма — в сентябре 1914-го, в феврале—марте и в августе 1915-го, и ее героическая защита продолжалась... 190 дней. Не знаю, на какой планете год состоит из 190 дней, но точно не на нашей. Думаю, начальник главного штаба Восточного фронта Эрих Людендорф, в течение года имевший прямое отношение к планам по взятию Осовца, со мной согласился бы.
Сообразив, что с наскока взять твердыню не выйдет, немцы приняли решение стереть ее вместе с гарнизоном с лица земли. Еще поздней осенью 1914 года к Осовцу подтянули австрийские пушки "Шкода" калибра 305 миллиметров, швырявшие свои "чемоданы" весом в 300–400 кило на расстояние до 11 километров. "Чемоданами" эти снаряды-гиганты прозвали с присущим окопной жизни остроумием русские солдаты. А к февралю 1915 года неподалеку от передовой обнаружилась батарея "Больших Берт": четыре мортиры-монстра с калибром 420 миллиметров. Они были способны посылать снаряды весом до 900 килограммов на 14 километров. Прицельная дальность чудовища — 12,5 километра. Вообще-то "Большая Берта" — это не совсем точный перевод с немецкого. На заводах Круппа пушку в честь весьма дородной Берты Крупп, наследовавшей империю после смерти отца, назвали Dicke Bertha, то есть "Берта-толстушка". Впрочем, суть-то одна. "Берту" инженеры Friedrich Krupp AG выдумывали довольно долго. Первый вариант, "Гамма", появился еще в 1904 году, но потребовал различных доработок. Главная претензия заключалась в том, что у "Гаммы" были проблемы с мобильностью. Перевозить и монтировать на позициях 140-тонную мортиру оказалось трудно, дорого и долго. В итоге к началу Первой мировой войны был создан новый вариант. "Берта" весила всего 42 тонны, могла перемещаться на собственном колесном лафете, а ее эффективность превзошла все ожидания. 6-метровый ствол отправлял противнику снаряды, оставлявшие воронки диаметром до 25 метров и глубиной 3–4 метра. Казалось, такой мощи ничто и никто не сможет противостоять.
Апробировали "Берту" в августе 1914 года в Бельгии при атаке на форты крепости Льеж. 12 фортов, залитых бетоном, считались неприступными, но через считаные дни бомбардировки двумя "Бертами" при поддержке гаубиц "Шкода" все они были либо разрушены, либо сдались со страху. Вот это супероружие в количестве четырех штук немцы притащили под Осовец в феврале 1915 года. А вдобавок к ним еще 64 пушки крупного калибра. Из них — 16 "Шкод". За две недели бомбардировки форты накрыли 250 тысяч снарядов. Некоторые участки были перепаханы так, что состояли из одних громадных воронок. Русским солдатам пришлось перебрасывать через них самодельные мостки, иначе перемещаться было невозможно.
Германская разведка обладала данными об ограниченных возможностях крепостной артиллерии Осовца. А потому немецкие артиллеристы молотили по фортам без всякой опаски. Не знала разведка только об одном. В Осовец тайно перебросили два морских орудия Канэ. Эти пушки, созданные в конце XIX века для боевых кораблей и береговых батарей, выглядели по сравнению с "Бертой" скромно: калибр — 150 миллиметров, вес снаряда — 40 килограммов... Но вот были у пушки Канэ две особенности. Ее снаряд без проблем улетал на 11 километров, и таких снарядов пушка в минуту отправляла аж 10 штук! Короче говоря, когда орудия Канэ открыли огонь, "Бертам" пришлось туго. Две из них "заболели" серьезно, на грани жизни и смерти, вторую пару от греха подальше отправили в тыл. Вышли из строя еще шесть крупнокалиберных орудий. 5 марта от Осовца на время отстали. На Восточном фронте "Большие Берты" больше не появлялись. Есть данные, что в войне приняли участие 12 "Толстушек", больше Германия произвести не успела. Так вот, подбито было только два орудия. Те самые, в Осовце!
О третьем штурме крепости говорят обычно в контексте событий 6 августа 1915 года. Но начался он еще в июле. А завершился тем, что взять крепость немцам так и не удалось. Вопреки утверждениям все того же Людендорфа, писавшего в мемуарах о том, что "крепость пала". Наши войска оставили Осовец согласно приказу свыше. Так требовала стратегическая обстановка. И это не фигура речи, вуалирующая "позорную сдачу". Обстановка действительно требовала того, чтобы линия фронта была выровнена. Из Осовца русские части ушли организованно, спокойно, взорвав все, что невозможно было увезти в обозах. Немцы вошли в оставленную крепость 25 августа 1915 года.
БЕЗЫМЯННЫЙ ЧАСОВОЙ И ПОДПОРУЧИК
До сих пор живет и будоражит умы еще одна легенда, связанная с крепостью Осовец. В 1924 году, когда на территории крепости польские саперы вели работы, в одном из подземных тоннелей форта № 1 они нарвались на окрик: "Стой, кто идет!" На русском языке. Спустя некоторое время польскому офицеру, знавшему русский язык, удалось убедить человека из тьмы покинуть невидимый пост и выйти на божий свет. Перед польскими саперами предстал солдат в свежей форме Русской императорской армии со смазанной трехлинейкой и при полном патронташе. Правда, заросший, мягко говоря, не по уставу. Черные космы свисали до пояса. Едва выйдя к солнцу, подземный часовой моментально ослеп. Позже в Варшаве врачи-окулисты определили, что зрение странным человеком потеряно навсегда. Польские газеты писали о том, что в Осовце обнаружили солдата, который... девять лет простоял в карауле на охране подземного склада. Сообщали о том, что не сразу он отказался от поста, требуя приказа вышестоящего начальника. Что питался консервами и сгущенным молоком. Что отмечал дни своего заточения своеобразными банными днями, когда раз в неделю переодевался в чистое белье и форму, которых на складе было в достатке. Солдату якобы предложили остаться в Польше как живому воплощению идеала воинской службы, но он предпочел вернуться в Россию, уже превратившуюся в Советский Союз. Засим следы его и потерялись.
Дыма без огня не бывает. Но вот что любопытно: ни в одном источнике не сохранилось ни имени, ни фамилии, ни звания, ни названия полка, в котором служил этот удивительный человек. Согласитесь, странно, что польские журналисты, писавшие об этой истории, не поинтересовались очевидным. Не по-репортерски как-то. Но еще более странно, что данные солдата не зафиксировали армейские и полицейские чины, наконец, представители дипломатических служб двух стран. Пребывая в Польше, этот русский солдат где-то жил, что-то ел, кому-то отвечал на протокольные вопросы. А уж при передаче на границе его уж точно как-то зафиксировали бы обе стороны. Но... Подвиг его бессмертен, а имя его неизвестно. Легенды на то и легенды, чтобы воспитывать. Вспомним про 300 спартанцев и Евпатия Коловрата. Однако превращать легенду в исторический факт — значит обрекать людей, не обремененных исторической неврастенией, на сомнения.
Факт подвига подпоручика Владимира Котлинского никаким сомнениям не подлежит. Это следует из наградного листа, согласно которому Владимир Карпович посмертно награжден орденом Святого Георгия 4-й степени, из полкового журнала 226-го пехотного Землянского полка, к которому он был прикомандирован в 1914 году после выпуска из военно-топографического училища в тогда еще Санкт-Петербурге.
Так вышло, что утром 6 августа 1915 года строевых офицеров в 13-й роте не оказалось. Выбыли после газовой атаки немцев. Но приказ был получен, и кто-то должен был вести роту в контратаку. Этим "кто-то" и стал подпоручик Котлинский, не имевший при себе даже штатного оружия. Один бинокль — вот и вся "огневая мощь". 21-летний подпоручик вывел роту на "передок" и двинулся вместе с солдатами на германцев. Уже в конце боя, когда "минутная победа швырнула нас через окоп", Владимир был смертельно ранен разрывной пулей в бок. Никаких легенд и мифов. Только скупые строки полкового журнала военных действий за 1915 год. И несколько абзацев из уже цитировавшейся статьи в "Русском слове": "Я знаю одного героя — выдающегося героя — этой атаки. К Н-скому полку в начале войны был прикомандирован только что окончивший военно-топографическое училище юноша подпоручик Котлинский. Этот человек, кажется, совершенно не знал, что такое чувство страха или даже чувство самосохранения. Уже в прошлой работе полка он много принес пользы, командуя одной из рот. <...>В минуту адского, невероятного обстрела он, ориентируясь, спокойно осматривал отдельные места боя и отдавал соответствующие приказания.
И наряду с этой безумной, беззаветной отвагой он берег жизнь своих людей. Когда участок полотна железной дороги был нами пройден, когда до немцев оставалось 300–400 шагов, Котлинский приказал роте залечь под холмом, а сам вышел под ураганным огнем противника на открытое место и в бинокль осмотрел расположение его сил. Он принес себя в жертву своей роте. Выбранное им место для атаки оказалось удачным. Немцы не выдержали бешеного натиска наших солдат и в панике бросились бежать. Они даже не успели унести или испортить находившиеся в их руках наши пулеметы".
Согласитесь, ничего лишнего.