Вспоминается и другой случай, когда пришлось ехать в переполненном троллейбусе. Заняв нижнюю ступеньку, я буквально подпёрла входную дверь. Но следом за мной, в последнее мгновение, втиснулся мужчина. Не успел он ещё развернуться, как троллейбус тронулся, и дверь, закрываясь, придавила ему руку. Я услышала за спиной: «Ой, руку придавило» – и тут же обратилась к пассажирам:
– Передайте водителю, чтоб приоткрыл дверь: мужчине руку защемило.
В ответ – молчание. Я вновь, но уже громко и требовательно, повторила своё обращение.
Но реакция всё та же: все стояли, как окаменелые. Учитывая то, что я находилась в конце троллейбуса да ещё на нижней ступеньке, где перегородка из органического стекла перекрывала меня от всего салона, а над головой нависала толпа попутчиков, мой, даже громкий, голос, под шум двигателя, звучал как из погреба.
– Ну, неужели ни у кого нет сердца?
– Да сколько тут осталось ехать?! Всего-то две минуты от остановки до остановки. Сейчас подъедим… Пусть потерпит, – отозвался высокий мужчина.
– Как бы я хотела, чтоб язык тебе прищемило, а ты потерпел бы, – сорвалась я на грубость.
Троллейбус был новым, и двери закрывались очень плотно, но несчастный молчал, мужественно претерпевая боль. И наконец, желанная остановка. Дверь открылась, и я увидела – до крайности передавленную кисть руки. (Не знаю, целы ли остались пальцы). Глядя на неё, я испытала настоящую физическую боль. Сердце моё сжалось и я взорвалась:
– И вы ещё возмущаетесь, что у вас Правительство не такое. Да нет, оно такое, какое вы заслужили! (Это были девяностые годы). Ведь даже в таком малом деле вы не смогли проявить себя как личности, а поступили, как стадо баранов бессловесных. Как можно быть такими серенькими?! Вам самим не противно?
Выходя из троллейбуса, услышала вслед: «Истинно, железная леди».
Часто муж мне назидательно говорит: – «И чего ты всегда и везде встреваешь! Без тебя разберутся. Тебе что, больше всего нужно?!» Он, прожив со мной много лет, никак в толк не возьмёт, что я не могу поступить иначе. Это сильней и выше меня.
Я, подобно другим, также испытываю робость в той или иной ситуации, прежде чем произнесу первое слово, но внутренний голос твердит: «если не ты, то кто?» и побуждает меня выйти на передний край.
Ты хочешь жить безоблачно-светло,
Невозмутимый в праздники и будни.
Молчать! Не вмешиваться ни во что –
Таков закон твоей никчемной сути.
И за достоинство ты безразличье счёл,
Не защитил от грубости и хамства,
И равнодушно мимо пошлости прошёл,
Потворствуя цинизму и буянству.
Но если вдруг беда к тебе придёт,–
Ты станешь звать на помощь. Но – кого же?
А вдруг другие люди, в свой черёд,
Поступят и с тобою так негоже?
Себе подобных
равнодушие плодит:
Им каждый может
искалечен быть,
убит.
Подписывайтесь на наш канал
