Страшно ли в первый раз в человека выстрелить? Страшно. Словно в себе ломаешь что-то, да так, что и не починить уже. Столько лет прошло, а тот, первый, мне до сих пор порой в кошмарах снится.
В сорок втором это было. Я тогда ещё совсем девчонкой была. Семнадцать лет. Пришлось возраст в документах править. Тогда многие так делали. На фронт хотелось попасть. Не могли мы в то время в тылу отсиживаться.
Помню, поначалу военком брать не хотел. Все твердил, что бабе на войне не место. Обидно было до слёз. Четыре раза прогонял. На пятый – видно надоела я ему, спросил, чего умею. Стрелять, говорю, могу. Отец егерем служил, он и ружьё держать научил, и следы в лесу читать, и дорогу находить. Тогда взяли всё-таки. А уж как рада была – не передать. Мы тогда все радовались, что на фронт попадём. Глупые были. Романтики. Только косу было жалко – пришлось отрезать.
После учёбы в разведывательно-диверсионную группу определили. Я ведь не врала, когда говорила, что по лесу как тень хожу. Меня отец с детства на охоту или обход угодий с собой брал, тогда и научил всему.
И вот – боевое задание. Надо было языка взять. И документы, если при нём будут. Мы знали, что они с небольшой охраной поедут.
Решили на дороге брать. Они через лес ехали, а в том лесу просека была, так только по ней машина и прошла бы. Там засаду и устроили. Я с винтовкой страховала, а ребята должны были без шума сработать.
Мы всё аккуратно сделали. На дорогу деревце повалили, благо накануне ночью гроза сильная была. Сами по местам разошлись. Ждём. Волновалась тогда конечно, почти как на охоте. Даже страшно не было. Лежу на точке, и вдруг слышу мотор ревёт. Парни тоже услышали. Затихли, затаились. Скоро Хорьх с откинутым верхом показался. И правда почти без охраны ехали. Кроме водителя только один солдат майора того стерёг.
Пока в оптику их разглядывала, машина уже до дерева поваленного доехала. Остановилась. Водитель выскочил. Побежал преграду осматривать. В это время парни к майору рванули. Немцы и понять не успели ничего, Толик с Артёмом как из-под земли выскочили. Не зря на маскировку столько времени потратили.
Охраннику – нож в шею. Офицера – рукоятью пистолета по затылку. Он сразу сознание потерял. А тут слышу – треск. Водитель не так прост оказался. До места, где наш засел – не дошёл, а назад рванул. А значит стрелять надо. Такой приказ был от старшего группы. Целюсь в грудь – как учили. В голову попасть сложнее, а если лёгкое или живот прострелить, то уже не боец.
И тут вдруг страшно так стало! Одно дело по картонным мишеням на учёбе стрелять, а тут человек. Живой. Хоть и немец. Чувствую, руки трястись начинают. Ещё чуть-чуть и винтовку уроню. А водитель уже к кобуре тянется. Я тогда это как в замедленной съёмке видела.
И тут что-то в голове щёлкнуло. Он же сейчас, думаю, наших постреляет. На этой мысли как отрезало. Тут же в себя пришла. Выстрелила. В сердце попала, так что сразу умер.
А я долго ещё по ночам плакала, когда думала, что не видит никто. Это потом старший группы объяснил, как вместо человека мишень из тира научиться видеть. Так по картонкам и стреляла.