Что есть фанк? — спросил Пилат и умыл руки. Кто-то расшифрует буквально: «танцуй пока не взмокнешь». Для кого-то это скользящая походочка, покачивание бедрами. Конечно. Но, как бы вы его ни определяли, суть все равно одна — погружение в музыку, первобытную, как дыхание.
Даем слово барабанщику и ныряем вниз, к корням этого заразительного афро-американского искусства. Фанк «поженил» R&B и джаз, родил новый стиль танца, построил мост между соулом и диско. И да, стал одним из краеугольных камней современного хип-хопа.
Когда появился фанк точно сказать нельзя. Как и нельзя отрицать первенства Джеймса Брауна. Самый большой работяга шоубиза, самопровозглашенный министр Сверхнового Супертяжелого Фанка, — он сделал больше всех чтобы принести фанк в массы.
Что еще удивительнее, он добился того, что R&B поднялся до уровня Motown, Atlantic и Stax. Эти музыкальные лейблы предложили нечто совершенно убойное: музыку, входящую в топ-40 лучших радиотреков, не привязанную ни к цвету кожи, ни к вероисповеданию.
В своих записях шестидесятых мистер Браун, претендовавший быть «гласом поколения», — в свою музыку вложил такой заряд крутизны и бескомпромиссности, какого раньше никто не слышал. О себе же он говорил, что закончил всего семь классов. Но защитил докторскую по фанку.
Новое творение заставляло щелкать пальцами, а ноги вынуждало топать в такт. Становилось понятно, что фанк больше про ритм и пульсацию, чем про традиционную куплетную структуру, из которой он вырос. Синкопированные гитарные риффы, орган и «жирные» духовые. Звук был одновременно и туго натянутым и очень расслабленным, приправленный песчинками городской суеты и черной гордостью. Как сказал бы лидер группы Pee Wee Эллис, «в мизинце Джеймса Брауна фанка побольше, чем у большинства за всю жизнь».
В конце шестидесятых фанк был уже по всей Америке. В Новом Орлеане его играли городские любимцы The Meters, выпустившие в 69 Cissy Strut.
В Орлеане играть фанк получалось даже у белых. Первым получилось у Мака Ребеннака, ставшего по такому случаю Доктором Джоном.
В Сан-Франциско фанк был более укуренным, там царили Слай и The Family Stone. В 1970 году они выпустили Thank You (Falettinme Be Mice Elf Agin) — с текучими басами Ларри Грэма, которые по сей день бьются как тогда.
В Чикаго Кертис Мэйфилд перешел от мягкого соула Impressions к нахальной городской суете альбома Superfly.
А затем... затем наступила эра P-Funk. Тусовка из групп Parliament и Funcadelic, Bootsy’s Rubber Band и женские фракции Brides of Funkenstein и Parlet стали воплощением фанка середины и конца 1970-х.
Облик «мотаунского» фанка тогда во многом формировал Норман Уитфилд, жесткий и упрямый музыкальный продюсер и аранжировщик. Его работа с Temptations, где традиционные инструменты давали психоделическую рок-атмосферу вместе с ослепительными оркестровыми аранжировками, — добавила в каноны фанка глубины и красок. Заслушайте, например, Papa Was A Rolling Stone по этому поводу.
В целом фанк мотаунской «конюшни» кренился в привычную лейблу сторону — соул, госпел, R&B. Группы вроде Earth, Wind & Fire и Kool & the Gang клонились в соул, The Isley Brothers— во что-то еще более сладкое.
Еще была группа War, которой удавалось и круто звучать и быть коммерчески успешной. Удачное десятилетие, битком набитое хитами. Особняком стоит Galaxy 1977 года.
И тут началось диско ◼