Карл Хайнц Кастель звучит как гордость советского телевидения. Его записи могли бы украсить собой не только саундтреки к Ну, погоди, но и серьезные программы ЦТ в качестве заставок, отбивок и подкладов.
По сути, Карл Хайнц с аккомпанирующим бэндом — это такой немецкий аналог столь любимого советским человеком оркестра Поля Мориа, только с солирующей гитарой.
Электрогитара, хоть и инструмент идеологически ненадежный, у Кастеля звучит интеллигентно, — не крикливая девка западного следующего после джаза сумбура, а равноправный музыкальный товарищ в не чуждом пролетарию оркестре. Материал тоже идеологически не вызывающ — народные и популярные песни угнетенных капитализмом народов типа гуантанамеры, неаполитанской песни и прочей кумпарситы советского народа, всегда любившего пустить слезу над горящим континентом.
Именно своей европейской интерпретацией музыки первого поколения американских благополучных подростков, волооких и скудоумных суперменов под белым солнцем Калифорнии и интересен Карл Хайнц. Его тремоло в условно итальянских песнях звучит как мандолина, в испанских — как фламенко, а кое-где и вполне как балалайка. Не обходится, конечно, и без очей черных и прочей летки-енки.
Так называемый советский серф вполне мог бы зачислить Карла Хайнца в пророки своего жанра, если не зачислял. С одной стороны, имидж народника, пусть и с электрогитарой, с другой — звук как у Ventures. Ну, почти. А Ventures это огого, Ventures — это Международная панорама.
Модная и современная на тот момент зарубежная инструментальная музыка была вполне признана в Союзе, ее было много — она выходила на пластинках «Мелодии и ритмы зарубежной эстрады», звучала в мультфильмах и телепрограммах. В какой-то момент ее даже стало настолько критически много, что назрели и местные адепты, хотя и немногочисленные. Сначала это были сугубо инструментальные ансамбли, однако впоследствии осмелевшие и добавившие еще и вокал.
Поскольку Союз старался авторские не платить, население знало зарубежные хиты в основном на слух и без указания авторства. Иногда по народным же названиям на манер Шызгары, а порой и текстам. Так, на модную в конце шестидесятых (а мы всю дорогу, кстати, говорим именно о них) зарубежную мелодию Popcorn советский человек мог откликнуться как минимум двумя текстами различного идеологического градуса. Разумется, текущая политика партии —
Мы характером спокойны / Да зато напористы — / Мы Америку догоним
/ На советской скорости.
И, конечно, маленький человеческий аспект советского бытия:
Сшила мама мне штаны / Из березовой коры, / Чтобы попа не потела,
/ Не кусали комары.
Через пару лет заработает в полную силу карательная машина советского шоубизнеса по производству отечественных каверов западных поп-хитов, безжалостно перемалывающих темные глаза в школьную пору, а желтые реки в толстого Карлсона, хотя это совсем другая история. Что же касается Карла Хайнца Кастеля, если в вашей вселенной волк все-таки закалывает зайца на дуэли в Останкино, то лучше саундтрека не найти ◼