Пятеро сотрудников ярославской колонии №1, которых подозревают в избиении заключенного, арестованы на два месяца. Еще одному фигуранту — замначальника по воспитательной части — суд продлил срок задержания.
На фоне скандала сотрудники ФСИН в официальных и неофициальных беседах говорят, что одна из причин проблем в зонах — недофинансирование всей системы.
Однако на деле у ведомства солидный бюджет, кроме того, исправительные учреждения зарабатывают самостоятельно. Как устроен бизнес в колониях?
Еще до недавнего времени он был частью системы. Полковник Сергей Хлопенов — бывший старший оперуполномоченный по особо важным делам Управления собственной безопасности ФСИН. После увольнения со службы он занялся правозащитной деятельностью и теперь рассказывает о том, что видел лично. Например, как начальники колоний зарабатывают на заключенных:
«Приходят деньги из бюджета: построить то и то, сделать капремонт. Деньги выделяются территориальными органами. Соответственно, 10% терорган должен откатить — и уже минус 10% на стройку. Потом нужно 10% хозяину учреждения, и выходит, что на эти деньги строить не получится. Тут же заключают какой-нибудь контракт с субподрядчиком, который якобы должен все выполнять. Он ни за что получает деньги: грубо говоря, ты только в документах поучаствуешь, получишь свою часть. А строят в итоге заключенные. И делают это — по крайней мере, по бумагам — добровольно».
Это при том, что на содержание одного осужденного в год выделяется куда больше денег, чем можно было бы предположить, рассказала глава Института проблем современного общества Ольга Киюцина:
«В среднем на одного заключенного приходятся расходы порядка 0,5 млн в год. То, что до заключенных не доходят эти деньги — уже немного другой вопрос, который связан как раз с неэффективностью расходования средств внутри ФСИН. Потому что порядка 2/3 всех расходов идет на содержание самой тюремной бюрократии. Только небольшая часть средств идет непосредственно на содержание самих заключенных: их сейчас в среднем кормят на 73 руб. в день».
Бюджет ФСИН — около 300 млрд руб. в год. На тюремную систему тратится денег больше, чем выделяется Минздраву, и в полтора раза меньше, чем Росавтодору, который строит дороги по всей стране. Конечно, не Пенсионный фонд, но тоже неплохо. Тем не менее, тюремные начальники придумывают различные схемы дополнительного заработка — как правило, «серые». Бывший заключенный одной из иркутских колоний Вячеслав рассказал «Коммерсантъ FM», как начальник продавал лес в Китай:
«Не просто вагонами — составами налево. Если проверка какая-нибудь приходит — понятно, что там половина украдена, просто половину сжигают и все: пожар, извините. Практически рабский труд: зарплаты у осужденных 6 тыс. были. Ну, естественно, 6 тыс. тебе на руки не отдают: вычитают за электричество, проживание, питание. У кого на руки остается 3 тыс. — это очень даже неплохо».
Бывшему заключенному вторит и Сергей Хлопенов. По его словам, руководство колоний старается заработать на всем. Например, на той же картошке, которая продается как выращенная осужденными, а на самом деле закупается в Китае:
«Под это берутся какие-то деньги, чтобы эта программа выполнялась. Отсчитывают, на сколько денег работают осужденные. Ставят бешеный ценник на свою якобы произведенную сухую картошку, которая выше рыночной на десятки процентов: мол, мы вынуждены ее производить, даже закупки производим по внутрисистемным поставкам себе в убыток, однако это дает возможность исправлять осужденных. И вся эта разница — она идет по тому же назначению».
Что касается ярославской колонии №1, то за последние несколько лет только на госзакупках она заработала 270 млн руб. В свете последних событий экономическую деятельность учреждения, скорее всего, проверят. Однако у тюремных начальников существуют десятки способов избежать лишних вопросов. Например, во многих колониях по документам работает одно количество людей, а по факту — в разы больше, рассказал «Коммерсантъ FM» глава юридического департамента фонда «Русь сидящая» Алексей Федяров:
«Официально в колонии у тебя трудоустроено 200 человек. Приезжают ОНК, уполномоченные, прокуроры — и все они согласны с тем, чтобы 200 человек на работе были оформлены. По факту же — прокуроры уехали, и все, народ погнали на промзону, и выходит, что у тебя 1200, 1300 человек работает. На кого работает эта тысяча? Тоже пытки — по 12, по 14 часов работают».
А для приезжающих с проверкой комиссий у тюремного начальства свои заготовки, вспоминает бывший сотрудник ФСИН Хлопенов:
«Выезжали в командировки — семь дней. Первый день пролетает, в последний улетать. За пять дней что ты там успеешь? Ну, нащупал — дальше оставляешь местным. Они потом начинают зэков от тебя прятать: из одной колонии в другую перевозить. „Они на работе, сегодня не будет“, — пять дней тянут. То есть это проверять нужно очень конкретно».
Конечно, всех упомянутых в этом сюжете людей можно посчитать обиженными или заинтересованными. И говорить, что воруют и занимаются приписками во всех колониях, нельзя. Однако проблема в другом: разобраться, что на самом деле происходит в колониях, достаточно сложно. Как и во времена ГУЛАГа, система ФСИН остается практически непроницаемой для внешних наблюдателей структурой, где ведомственных интересов не меньше, чем колючей проволоки.
Источник: коммерсант.ru