Компромисс со Зверем.
В первых статьях цикла говорилось о деньгах, сексе и космосе. Но тема распада европейской государственности осталась нераскрытой.
Исправим это упущение!
Удивительно, но мало кто из европейцев, да и русских тоже, сохранил понимание того, что же это такое – государство?
Когда читаешь им лекции, британские слушатели демонстрируют ту же степень враждебности по отношению к своему государству, что их русские сверстники. Государство для современного молодого человека все равно, что красная тряпка для быка.
Между тем, государство было придумано греками, а реализовано впервые римлянами, ради нашего блага.
«Государство, – писал Платон в диалоге «Полития» (в русском переводе диалог так и называется: «Государство»), – возникает, когда каждый из нас не может удовлетворить сам себя, но нуждается еще во многом. Испытывая нужду во многом, многие люди собираются воедино, чтобы обитать сообща и оказывать друг другу помощь: такое совместное поселение и получает у нас название государства. Например, земледелец, хотя он один, должен ли выращивать хлеб на четверых, тратить вчетверо больше времени и трудов и уделять другим от того, что он произвел, или же, не заботясь о них, он должен производить лишь четвертую долю этого хлеба только для самого себя и тратить на это всего лишь четвертую часть своего времени, а остальные три его части употребить на постройку дома, изготовление одежды, обуви и не хлопотать о других, а производить все своими силами и лишь для себя? Пожалуй, первое будет легче, чем это. Поэтому можно сделать все в большем количестве, лучше и легче, если выполнять одну какую-нибудь работу соответственно своим природным задаткам, и притом вовремя, не отвлекаясь на другие работы».
Таким образом, государство представляет собой «преодоление частным интересом себя», разумеется, в тех же частных интересах.
Государство не дано людям в инстинктах. Свидетельством тому является хотя бы тот факт, что после римлян жители Западной Европы примерно на 14 веков утратили саму идею государственности, которая была заново изобретена в XVII в. во Франции.
(Ах, во Франции! – сказали бы сейчас мои британские студенты. – Тогда все понятно. Точно так же мне иногда в России говорят: так вы в Америке учились. Все понятно! А что им понятно-то???)
Государство – это современному человеку вновь приходится объяснять – требует специально обученных и тренированных людей для своего воспроизводства.
Первая часть учения Платона – то, что объединения людей возникают вследствие сравнительно больших выгод разделения труда –, принимается и социологией. Однако проблема социологии состоит в том, что она дочитывает «Государство» лишь до этого места, где государство возможно, где есть некие предварительные условия государственности, но нет еще самого государства.
Затем социологи делают самостоятельный, но странный вывод: раз есть условие государственности в виде постоянного разделения труда среди больших масс людей, то из этого условия неизбежно возникнет и само государство.
То обстоятельство, что в государстве собраны люди, владеющие различными техническими специальностями, удовлетворяющими потребности биологических тел, еще не означает достаточность всех этих искусств для целей создания государства.
«В государстве можно встретить много разнообразных знаний», – говорит Сократ. «Так неужели же благодаря знанию плотничьего искусства государство следует назвать мудрым и принимающим здравые решения? Вовсе не из-за этого, иначе его следовало бы назвать плотницким. Значит, хотя государству и желательно, чтобы деревянные изделия были как можно лучше, однако не за умелое их изготовление можно назвать государство мудрым. …в нашем государстве мы обнаружим, что сапожник – это сапожник, а не кормчий вдобавок к своему сапожному делу; что земледелец – это земледелец, а не судья вдобавок к своему земледельческому труду и военный человек – это военный, а не делец вдобавок к своим военным занятиям».
Требование специализации, послужившее причиной создания государства, теперь переносится на сохранение и управление этим государством. Иными словами, необходима новая специализация, которой прежде, до государства не было: государственное искусство.
Государственное искусство творить добро и зло имеет то качественное отличие от трудовых компетенций, что оно включает в качестве необходимого условия развитую волевую характеристику, тогда как от плотника, горшечника или дельца, для успеха их частных стратегий, не требуется, чтобы эти люди обязательно сдерживали свои чувственные вожделения.
Эти люди имеют нечто ценное, чем они могут прельстить желания других людей, например, деньги, мебель или красивую посуду. Они живут в государстве и пользуются благами комфортного обмена без ножа за пазухой. Но те чувственные вожделения, которые они могли бы привнести в сферу государственных стратегий, в этой области неприемлемы.
Одних только знаний государственному человеку недостаточно. Без тренировки чувств мы в итоге получим аналог водителя, который лишь теоретически знает, как управлять автомобилем.
Эту тренировку образованные люди со всей Европы веками получали в двух ее лучших университетах – Оксфорде и Кембридже, где молодых людей не только воспитывали думать по государственному, в духе теорий Платона, Аристотеля, Фомы Аквинского и Гегеля, но также натаскивали на государственность: учили правильно ходить, говорить, одеваться, вести себя в обществе (где часто требуется особое умение: вовремя замолчать), выбирать достойных женщин.
Технология государственного поведения доскональным образом описана у Платона и закреплена в художественных образах Овидия, Шекспира, многих других классиков.
Теперь же мы оказались близки к тому моменту, когда все это может быть опять забыто надолго, возможно опять на несколько веков.
Как пишет Себастьян Херманн в «Süddeutsche Zeitung», «неожиданно возник вопрос, а не является ли чтение произведений Уильяма Шекспира слишком тяжким испытанием для некоторых студентов? Студенты Кембриджского университета пришли недавно к заключению, что особо ранимые студенты должны быть ограждены от Шекспира. Активисты борются за то, чтобы изучаемые в университете пьесы были снабжены предупредительными trigger warnings».
«Разве это не смешно: "преодолеть самого себя"? – писал Платон – Но мне кажется, этим выражением желают сказать, что в самом человеке, в его душе есть некая лучшая часть и некая худшая, и, когда то, что по своей природе лучше, обуздывает худшее, тогда говорят, что оно преодолевает самое себя».
Будущие политики, обучающиеся в Оксфорде и Кембридже не хотят преодолевать себя, нарушая важнейшее условие самосохранения государства.
И, что интересно, сбывается еще одно предсказание Платона: их пастыри, не желая спорить с паствой, идут на поводу у необузданных желаний этой темной толпы, не желающей просветления.
«Каждое из этих частных лиц, взимающих плату (большинство называет их софистами), преподает не что иное, как те же самые взгляды большинства и мнения, выражаемые им на собраниях, и называет это «мудростью», все равно как если бы кто-нибудь, ухаживая за огромным и сильным зверем, изучил бы его нрав и желания, знал бы, с какой стороны к нему подойти, каким образом можно его трогать, в какую пору и отчего он свирепеет или успокаивается, при каких обстоятельствах привык издавать те или иные звуки и какие посторонние звуки укрощают его либо приводят в ярость: изучив все это путем обхождения с ним и длительного навыка, он называет это мудростью и, как бы составив руководство, обращается к преподаванию, ничего, по правде сказать, не зная относительно взглядов [большинства] и его вожделений – что в них прекрасно или постыдно, хорошо или дурно, справедливо или несправедливо, но обозначая перечисленное соответственно мнениям этого огромного зверя: что тому приятно, он называет благом, что тому тягостно – злом и не имеет никакого иного понятия об этом, но называет справедливым и прекрасным то, что необходимо; а насколько по существу различна природа необходимого и благого, он не видит и не способен показать это другому человеку».
Вместо истинной философии, в результате компромисса со зверем складывается некое ее извращенное подобие. Взгляды истинных философов можно отличить уже хотя бы по тому, что люди, их высказывающие, сталкиваются с гонениями или равнодушием, а их место занимают люди тщеславные, хитрые, манипуляторы примитивными (не тренированными) чувствами.
Великолепный образ манипулятора предложил Стивен Кинг в повести «Туман».
Пережившие катастрофу жители американского городка оказываются запертыми в супермаркете. Здесь им на какое-то время обеспечен достаток материальных благ и защита от кошмарных чудовищ, охотящихся в тумане. Но власть в супермаркете быстро оказывается в руках полоумной мадам Кармоди, вообразившей себя мессией.
В своей прежней жизни «мать Кармоди», - в киноверсии истории Кинга ее роль играет выдающаяся драматическая актриса Марша Гей Харден, была всего лишь слегка занудной женщиной, на которую старались не обращать внимания. Но теперь ее занудство требует человеческих жертвоприношений – в прямом смысле слова.
Вот почему герои Кинга снова бегут в туман, от меньшего зла к большему.
В начале прошлого года студенты Лондонского университета призвали исключить из программы работы философов Платона и Декарта, показавшиеся им слишком европейскими!
Если завтра европейцы проснутся в городах, объятых туманом их самых страшных кошмаров, меня это не удивит.
Об авторе: Евгений Владимирович Милютин, российский дипломат (в прошлом), историк, писатель, автор книги «Психоистория. Экспедиции в неведомое известное». Вы можете комментировать эту и другие мои статьи в группе любителей психоистории «Зеленая Лампа» в Фейсбук. Для этого нужно присоединиться к группе.