Было мне лет девять˗десять, точно уже не помню. С подачи подружки моей любимой Аськи решили мы, чего просто так по деревне гулять ˗ будем собирать ромашку. Не обычную, которая с белыми лепестками и желтой сердцевинкой, а ˗ пахучую. Идея была такова, что ее нужно высушить хорошенько и можно сдать в аптеку за деньги на карманные расходы. Сказано ˗ сделано. Теперь мы не выходили из дома без больших корзин, в которых лежали большие ножницы. И где бы мы ни гуляли, везде срезали эту самую ароматную ромашку. Потом уже не просто гуляли, а целенаправленно выискивали «грибные» места, где росло ее побольше. Мальчишки нас поддразнивали «Красными Шапочками» за эти вот корзинки, но мы внимания не обращали. Наконец, нам надоело. Ромашкой был заполнен дом. Всюду в доме лежали разложенные на просушку верхушки кустиков. Бабушка помогала раскладывать и освобождала по моему требованию все новые и новые места для сушки. Время шло своим чередом, и в один из дней Аська сказала: «Хватит, высохла, пошли сдавать».
Ромашка изрядно усохла, и получился всего один объемистый мешок. Мы понесли каждая свой в аптеку. В пахнущем лекарствами помещении тетя Люба, заведовавшая бессменно аптекой, взяла Аськин мешок, взвесила, пошерудила в нем рукой, проверяя степень готовности, и выдала Аське рубля два или три, я уже не помню точно. Не то, чтобы большие деньги, но приятные ˗ самостоятельно заработанные. Потом дошла очередь до моего мешка, аптекарша повторила свои действия ˗ взвесила, пошерудила рукой, вытащив пригоршню рассыпающейся ромашки. И сказала: «Нет, эту не возьму. Сырая». Я, вылупив глаза, с удивлением переводила взгляд с Аськиного мешка на свой. Она же была абсолютно одинаковая! В одно время собирали, точно так же сушили! Но тетя Люба была непреклонна.
Несолоно хлебавши мы с Аськой понесли мой мешок обратно домой. Стояли, мялись, не зная, как сказать. Бабуля удивленно вскинула брови, увидев, что я приволокла назад так тщательно собираемую и оберегаемую ромашку. Я ей рассказала, как дело было ˗ сырая мол, не взяли. Редко я видела бабушку в таком гневе.
˗ Сырая?! ˗ бабуля выхватила у меня злополучный мешок из рук и швырнула его на кучу навоза в огороде, ˗ да где же она сырая? Что, я трав никогда не сушила и не знаю, какая должна быть? Да просто Любка в подружках лучших ходит у Надежды (Аськиной бабушки). А нас, ˗ она ткнула рукой в мою сторону, ˗ нас она не любит. Вот потому у Аськи взяла, а у тебя нет. Вот и все дела!
Во время этой тирады я готова была провалиться сквозь землю. Мне стыдно со всех сторон. Стыдно за бабушкины грубые слова перед Аськой, которая стояла тут же и бледнела˗краснела. Стыдно перед бабушкой за то, что… не знаю, за что. Стыдно перед собой ˗ я какая-то глупая получилась во всей этой истории. И, главное, все это было дико несправедливо.
Выйдя за калитку, мы побрели в сторону речки. Аська предложила мне вместе начать собирать тысячелистник ˗ только для меня. Чтоб по честному. Чтоб и мне деньги дали. Но я отказалась.