Некоторые описывают, как просыпаются утром, а жить не хочется. Вставать не хочется. Ничего не хочется. Совсем.
Нет. У меня не так. Утро. Выпить таблетки, начать мягко будить младшую, напомнить старшей, что она ещё не отработала всю летнюю практику в школе. Накормить завтраком. Выпить кофе со спрятанным кусочком шоколадки. Нет, мне не стыдно, мои дети не обделены шоколадом, но этот мой.
Затем Вику к логопеду. Пока она занимается, гуляю с Димоном. (Да, он почти неделю живёт у папы, но сегодня вот так. Забираю Вику, передаю коляску тётке.
Вика, завидев тётку, вопит: «Иррра, я так давно у тебя не ночевала! Можно сегодня?»
Перед её умоляющим взглядом никто не устоит.
Веду дочь в сад. Там у них перекус. Яблоко.
— Вика, ты будешь яблоко?
— Да.
— Тогда не переодевайся, только помой ручки и надень сандалики.
Всё. Ребёнок в ступоре. Порядок нарушен. Над сначала переодеться, а потом в группу. Она не знает, что делать, поэтому сидит , насупившись.
— Вика, мне уйти?
Мотает головой в знак несогласия.
— Викуля, мне остаться?
Снова мотает головой.
— Ты хочешь переодеться из уличной одежды?
Кивает.
— Тебе помочь?
— Нет.
— Мне уйти?
Согласно кивает.
Ухожу. Разговариваю с воспитателем из группы помладше. (По совместительству мамой одноклассника Леры и руководителем центра развития, куда одно время ходила Ви).
Выходит группа, которую посещает дочь. Вики нет. Саботирует прогулку. Да, помогает нянечке, рисует, спокойна, но гулять не пошла.
Иду домой. Обнаруживаю, что забыла ключ. Звоню Лере, прошу вернуться и открыть мне. Она ворчит, но соглашается.
— Мам, дай денег на попить!
— Даю бутылку воды.
— Ну вооот, — разочарованно тянет дочь.
Остаюсь дома одна. Хочу есть. Лень. Есть голод, но не хочется даже вставать за едой. Встаю. Ради кофе. Заодно беру последнее овсяное печенье.
Звоню, узнаю, как Димка. Димка спит.
Решаюсь публично описать всю ситуацию и поблагодарить тех, кто не пытается закидать камнями.
Лежу. Просто лежу.
Приходит Лера. Ставлю макароны на плиту. Точнее, воду, спагетти туда Лерка сама опускает. Ест. Отпрашивается гулять, просит денег. Уходит.
Складываю в мойку грязную посуду.
Лежу.
Звоню тётке. Думаю, может, забрать Вику пораньше и отвести к ней. С Димоном бы заодно пообщались. Может, и грудь взял бы.
Забираю Вику. Приходим домой, она собирает в рюкзак одежду и игрушки.
Звонит тётка: «Папа забрал Диму пораньше». Удивительно. Обычно он опаздывает.
Жаль, я хотела побыть с Димоном. Видимо, плохо хотела.
И да, я решила после разговора с его отцом, что не буду общаться с сыном. Без общения с его папой это нереально, а общение с ним сжирает слишком много моих нервных клеток. Я не могу так, меня даже повышенные дозы антидепрессантов и транквилизаторов не спасают после этих бесед.
Справятся они с мальчиком Димой, буду за них рада, буду платить алименты и передавать через кого-нибудь подарки. Не справятся — заберу сына и либо никакого общения, либо через посредника.
Сижу у тётки. Пью чай.
— Хочешь сыр? Варенье? Печенье?
— Ничего не хочу.
Не хочу уходить, но и оставаться не хочу.
Прощаюсь. Иду домой. Зачем? Наверное, так надо.
Наверное, надо в магазин. Рядом стоит бочка с квасом. «Кажется, я люблю квас». Нет, иду мимо.
Супермаркет. Овощи. Фрукты. Ягоды. Я ничего не хочу. Я, вроде, и хочу есть, но я ничего не хочу. О! конфетки по акции! Не хочу, но, вдруг, подарить кому.
Сыр. Я люблю сыр. «Нет, это резать, есть…» Ладно, беру. Но не хочу.
Надо кормить Леру. Покупаю готовый обед и салат. Нет сил шевелиться, не то, что готовить.
Пить. Я хочу пить. Нет, это дорого, это тоже. И это дорого, но хоть не настолько. Что-то ещё забыла.
Точно! У меня же горло болит. Молоко, мёд. «Может в аптеку? Ну нафиг, обойдусь холсом».
Я не пью, но я помню, что мои таблетки нельзя мешать с алкоголем. Я иду в отдел с напитками. Выбираю, ощущая себя преступницей.
Плачу. Прям, посреди магазина. Так себя жалко почему-то.
Касса.
Выход.
Ненавижу тяжёлые сумки и зонты.
Иду домой, плачу.
Прихожу. Пишу тем, кому давно обещала, благодарю кого-то, перед кем-то извиняюсь.
Зачем так жить?
У меня ни работы, ни хобби, я хреновая мать, отдавшая ребёнка отцу, не справляющаяся с закидонами подростка и дочерью «с чудинкой», которую можно бы скомпенсировать, но… Её, конечно, жалко. Очень. Но и со мной ей плохо.
Вспоминаю недавнюю запись:
«С одной стороны, посещают мысли о том, что 50 таблеток фенозепама полирнуть чем-то 40°, и всё — все проблемы уже не мои. С другой — думаю, что федеральный маткап+региональные 100 тыщ — это вполне комната в коммуналке под сдачу или старшей на вырост. И вообще, 100 тыщ федерального = крохотная и не новая, но машинка из моей мечты, и пофиг, что права есть, а я ими ни разу не пользовался.
И ванну бы в порядок привести. И вообще, я пылесос заказала. А 7 забирать старшую из лагеря, так можно на сутки с тремя детьми квартиру там же снять за пару тысяч (ну, жаааалко, но).
А потом думаю: нет на это всё у меня сил. А фенозепам есть, и не только он».
И совет срочно к психиатру.
А какое там срочно? У тётки передышка после месяца с Димкой. Больше никому девочек доверить я не могу.
Но и жить я больше не могу. У меня нет сил. Я оболочка. Я на элементарные вещи трачу часы.
Вот стоит рядом алкоголь. Сок (Ну не могу я пить и не умею), Лежат таблетки. А у меня нет сил даже открыть сок или бутылку. Просто нет сил.
Вот так и не случаются самоубийства. Не из-за трусости, не из-за того, что не знаешь, как. А просто нет сил. Нет даже на это.