Мы были добровольцами, покинувшими свои дома. Нас эвакуировали на расстояние 200 км от нашей деревни. Мы шли по дороге со своими родными, друзьями и совсем незнакомыми людьми. Тревожные дни, бессонные ночи и тяжёлые гнетущие мысли были нашими постоянными спутниками.
Фашистская авиация догоняла и сбрасывала бомбы по всей территории, обстреливала из пулемётов и сеяла панику. На станции разбомбили два паровоза, повредили вагоны и железную дорогу.
Шли мы мучительно долго, спали, где придётся, ели всё меньше, ведь запасы заканчивались. Некоторые люди, не выдержав невзгод в пути, возвращались назад в свои дома. Наконец мы добрались до хутора, где нас приняли. Там же расположились красноармейцы какой-то военной части.
Мы были за селом, когда услышали громкие взрывы бомб и увидели густой чёрный дым, который постелился над соседним городком.
С горы в нашу сторону катилась машина, заполненная людьми с оружием в странной военной форме. В тот день мы впервые увидели фашистов. Машина остановилась прямо возле нас. Немецкий офицер с кривой усмешкой спросил, есть ли в селе красноармейцы. Я стоял, затаив дыхание – нервная дрожь пробивала тело. «Что ответить? Там же наши бойцы», – подумал я. Но Володька меня опередил: «Там есть военная часть! Готовятся к бою». Он указал рукой в противоположную сторону. Офицер кинул на нас пренебрежительный взгляд, сел в машину, гаркнул что-то шофёру, и машина уехала назад.
Тогда я твёрдо решил – пойду воевать, и меня забрали на фронт.
Наши войска, проходили через небольшой городок, разбитый взрывами снарядов. Везде лежали мёртвые люди, дома были разрушены, пахло гарью. Никого не было видно. Когда мы проходили мимо разрушенного здания театра, я заметил пару глаз в темноте, в глубине развалин. Я достал автомат и подошёл ближе.
В чёрном углу, возле кучи обломков, сидел мальчик, лет 13 -15 на вид. Он испуганно смотрел на меня своими большими глазами. Его лицо было худым, под глазами тёмные круги, руки и ноги были похожи на спички. Он бессильно сидел и просто смотрел. Я спросил, как его зовут, но он молчал. Я повторил вопрос, но он так и не ответил. Он был совсем ребёнком, и я должен был ему помочь.
Сразу за городом осталось несколько деревенских домов, в одном из которых мы с Володькой нашли женщину, которая согласилась выходить его. Я пообещал ему, что всё будет хорошо, и мы ещё встретимся. Затем мы попрощались с и ушли к своим.
Война продолжалась, каждый день гибли солдаты, защищая Родину и веря, что война скоро закончится. Фашисты были жестоки, они не щадили никого: ни женщин, ни детей, ни стариков.
Тот день начался спокойно: не было слышно стрельбы и взрывов мин. Мы с Володькой были на пути в ближайшую деревушку. Пока местные жители собирали нам провизию – деревню оцепили немцы. Мы залегли на горище (горище – чердак по украински) одного из домов. Немецкие солдаты расстреливали дома, забирали все припасы и жестоко убивали. Оставили в живых только тех, кто добровольно сдался и умолял о пощаде.
Фашисты держали всех в страхе, поэтому кто-то рассказал, что мы были на горище. Нас бросили в тёмный и сырой погреб. Сквозь щели в двери мы могли видеть, что чёрная машина привезла немецкого офицера.
Скоро за нами пришли немецкие солдаты. Они насмехались над нами, говоря что-то на немецком, а один повалил Володьку на землю и начал бить ногами. Я попытался вступиться за друга, но двое схватили меня сзади, а ещё один с размаху ударил по голове прикладом автомата. Очнулся я в доме, привязанный к стулу. Володька сидел рядом. Его избили: всё лицо было в гематомах, из носа текла кровь, голова была опущена вниз. Кроме нас не было никого.
Вдруг дверь со скрипом отворилась, и в дом вошёл молодой немецкий солдат. Я не очень хорошо разглядел его лицо – он стал в тень в углу и просто смотрел на меня. Эта пара глаз показалась мне знакомой. Спустя несколько минут он подошёл ко мне и тихо заговорил на плохом русском. Он сказал, что из нас хотят выбить всю информацию, и что нам в любом случае грозит расстрел.
Потом он сделал паузу и шёпотом добавил, что поможет нам выбраться. Солдат тут же жестом показал молчать. Я был напряжён, немой вопрос застыл на моём лице. Он поведал, что был тем самым мальчиком, которого мы с Володькой 4 года назад спасли от смерти. «Услуга за услугу», – сказал он.
Когда стемнело, мы вышли из дома и побежали в сторону лесополосы. Солдат бежал за нами, держа в руках автомат и озираясь по сторонам. Когда мы выбежали из деревни, немцы обнаружили наше отсутствие. Отходя всё дальше, мы слышали выстрелы и крики. Его фигура упала наземь после автоматной очереди.
Когда мы добрались – наш командир отдал приказ, разбить немцев. Вскоре мы атаковали: почти всех немцев убили, а нескольких, включая офицера взяли в плен.
Мы с Володькой нашли тело того солдата и похоронили его. А в голове всплывали его слова: «Услуга за услугу».