За свою короткую жизнь Михаил Дмитриевич Скобелев (1843-1882) успел нажить себе великое множество врагов на родине и за ее пределами, причем он сам ясно осознавал и неоднократно подчеркивал это. Русский публицист, писатель, журналист и путешественник Василий Иванович Немирович-Данченко (1844-1936), брат знаменитого театрального деятеля, подчеркивал, что Белый генерал «не боялся самого крайнего развития своей мысли, лишь бы это делалось логически. В нем было именно ценно то, что он всегда прямо, ребром ставил вопросы, очень мало обращая внимание на то, как они в данную минуту будут приняты обществом или властью.»
Как отмечают очевидцы, перед отъездом (как оказалось – последним) в Москву Михаила Дмитриевича не оставляло предчувствие близкой кончины.
Согласно одной из версий о причине скоропостижной смерти М. Д. Скобелева, он был отравлен агентами спецслужб одной из европейских держав (вернее всего – Германии), или же это были происки придворных кругов. Основанием для такого предположения служит сильное изменение внешнего облика покойного, поразившее всех. В. И. Немирович-Данченко записал: «На желтом, страшно желтом лице Скобелева проступали синие пятна... Губы слиплись, слились... Глаза ввалились... И весь он как-то ввалился...»
Вместе с вестью о безвременной кончине Белого генерала стали распространяться всевозможные слухи о смерти Михаила Дмитриевича, причем цензура не пропускала подробную информацию в печать. (Этих слухи оказались чрезвычайно живучи. Журнал «Исторический вестник» в 1915 г., ужé во время Первой Мировой войны, опубликовал материал следующего содержания. В начале XX в. было документально зафиксировано, что среди оренбургских казаков никто «не верит, что Скобелев умер, все до одного считают его живым. Только он тайно скрылся в одежде странника, потому что за царским столом при публике обругал англичанку (вполне возможно, что здесь под словом «англичанка» подразумевается Великобритания вообще – Д. П.). Она потребовала казни Скобелева, иначе грозила войною. Государю было жалко такого генерала, и он разрешил ему скрыться, а насчет смерти – только форму сделали, чтоб глаза отвести да англичанку успокоить. А как начнется война, он и объявится, кликнет клич ... боевым товарищам.»)
Похороны народного героя, знаменитого Белого генерала вылились в грандиозную манифестацию.
28 июня 1882 г. в главном соборе столицы – Исаакиевском состоялась торжественная панихида по Михаилу Дмитриевичу.
Император Александр III послал сестре М. Д. Скобелева Надежде Дмитриевне, тогда уже княгине Белосельской-Белозерской, телеграмму: «Страшно поражен и огорчен внезапною смертью вашего брата. Потеря для русской армии трудно заменимая и, конечно, всеми истинно военными сильно оплакиваемая. Грустно, очень грустно терять столь полезных и преданных своему делу деятелей.»
Российское общество тяжело переживало безвременную кончину народного героя. Во время похорон командир 4-й батареи 1-й лейб-гвардии артиллерийской бригады полковник Николай Михайлович Хитрово (1844-1909) с горечью сказал: «Мы хороним свое знамя!.. ... Где теперь человек, вокруг которого сошлись бы все?.. Где такое сочетание самых разнообразных условий и такая ранняя слава?..»
Но, необходимо отметить, даже в это время не было единого отношения к безвременной кончине Белого генерала. Когда М. Е. Салтыкову-Щедрину один из лицеистов, лично знавших Михаила Дмитриевича, принес свое стихотворение «на смерть Скобелева», тот не только отказался напечатать его, но и разразился тирадой, смысл которой сводился к тому, что Скобелев – не герой, а «забубенная головушка», «сорви голова, каких много» и т. д., и т. п. Получив известие о кончине М. Д. Скобелева, хорошо знавший Михаила Дмитриевича преподаватель Академии Генштаба полковник Александр Николаевич Витмер (1839-1916), по его собственным словам, «перекрестился широким крестом: великое благо для России, ... что сошел со сцены этот талантливый честолюбец, возводивший войну в божественный культ! ... он непременно втянул бы нас в войну.»
Журнал «Наблюдатель», отмечая и заслуги Скобелева, и его рискованные поступки, писал о Михаиле Дмитриевиче вскоре после его смерти: «У этого человека была живая душа, были благородные чувства, широкие замыслы, сильный характер, энергия в деятельности, неутомимость в преследовании цели, готовность служить идее до последнего вздоха, у него было обаяние личности, у него была популярность имени, которая, по замечанию его врагов, стоила России трехсоттысячной армии; к нему была обращена любовь народа, отличавшего его среди всех современных деятелей, как наибольшего выразителя своего духа, и питавшего к нему безграничное доверие;– кто может заменить России такую богатырскую силу, когда для нее придет час испытания? Где мы возьмем другого Скобелева?»
Журнал «Русская старина» посвятил М. Д. Скобелеву такие слова: «Генерал Скобелев принадлежит к светлым личностям прошлого царствования; несомненно, что он обладал не только дарованием великого полководца, но и умом государственного деятеля. Человек всесторонне образованный, начитанный, продолжавший постоянно следить за ходом европейской мысли во всех ее проявлениях, он своим орлиным взором обнимал прошедшие и грядущие судьбы своего отечества, чтобы вывести наставления для настоящего и обрести утешение в печалях дня.»
Журнал «Отечественные записки», оговорившись: «Мы не принадлежим ... к числу поклонников Скобелева и его военных планов...», писали: «Скобелев - это какая-то в высшей степени непосредственная и в то же время что-то таившая в себе натура, натура недовольная и несчастная, при всем виденном счастии, натура отчасти романтическая и склонная к мистицизму, ... натура то разочарованная и не ставившая жизнь ни в копейку, то думавшая о будущем счастии и даже собиравшаяся помогать мужику, то тяготевшая к Москве, то говорившая о независимости и свободе народов. ... Кажется, что по природе он был одним из тех нетерпеливых людей, которые, настрадавшись и не видя исхода, начинают нетерпеливо рвать запутанный клубок жизни. ... Видно было, что он шел и говорил как-то непроизвольно, точно не сам собою, а как будто кто-то его толкал сзади, кто - неизвестно: фатум, обстоятельства, или чья-то невидимая рука ... . ... Что Скобелев был воплощением не одних только личных желаний и стремлений – это весьма вероятно, но был ли он воплощением именно народного духа и стремлений, а не духа и стремлений только какой-нибудь части общества – это еще вопрос.»
Смерть Михаила Дмитриевича Скобелева нашла отклик и за пределами России. В. И. Немирович-Данченко так описывает в своих воспоминаниях реакцию европейских политических и военных кругов: «Когда прошел первый восторг (! – Д. П.), вызванный смертью Скобелева, они сейчас же отвели надлежащее место, причислив М. Д. (так в тексте - Д. П.) к первым полководцам последнего времени. Военные журналы дали добросовестную оценку «врагу Германии», а один авторитет прусской военной науки прямо заявил, что смерть Скобелева равняется для немцев выигранной кампании (! – Д. П.).»