В последние недели сталкиваемся с какой-то не здоровой тенденцией. Чуть что – идут жалобы. Причем от людей, совсем не понимающих ни в медицине, ни в том, что происходит с их родными. Расскажу пару историй.
Жалоба №1
Первый случай произошел около двух месяцев назад. Дело в том, что на базе нашего стационара существует врачебно-экспертная комиссия (ВЭК). Это та самая, которую должны раз в год проходить все работающие люди. В нее входит прохождение специалистов и сдача анализов. В том числе и флюорографии. На ВЭКе флюорограф уже с полгода сломан (это вообще отдельная история), поэтому люди ходят в основное здание где лежат болеющие люди и многим нужно сделать рентген. Соответственно, перед кабинетом скапливается очередь недовольных и злых людей, пришедших на комиссию.
На одну из таких недовольных людей, по всей видимости, особо рьяно стремящуюся «сфотографироваться», рентгенолаборантки и прикрикнули. Доступно объяснив, что все таки сперва нужно сделать снимки людям болеющим, а затем уже – здоровым. Поскольку вторые могут и подождать, а вот первые – далеко не всегда.
Но такой ответ, видимо, женщину совсем не удовлетворил, и она позвонила на горячую линию. Да не куда-то, а в Москву. Почему не Путину – не понятно (хотя, как увидите ниже – очередь дойдет и до Кремля). Оттуда спустили директиву разобраться. Уже дважды были проверки всего стационара, всех отделений и служб. Много чего нового постановили, усложняющих и без того не лёгкую жизнь. Ну, а по поводу рентгена – решили, что до обеда зеленый свет будет светить «комиссионным». А больные могут немного подождать.
К сожалению, теперь приходится ждать обеда следующего дня, чтобы дождаться контрольного «снимка» после операции на легких или дренирования плевральной полости. А это очень не удобно, потому что от рентгенологических изменений зависит дальнейшая тактика.
Жалоба №2
Вторая история касается уже моего отделения. Тоже от женщины. Её муж, 62-летний мужчина, заболел в сентябре 2017 года. Усиление слабости отмечал еще летом, но особого значения этому не придавал. Списывал на возраст.
Обследован, при рентгенографии и компьютерной томографии грудной клетки выявлено образование в правом легком, около 10 см в диаметре, с распадом в центре. Дифференцировали между туберкулезом и опухолью. Больше склонялись ко второму. Онкологи поставили диагноз: рак правого легкого (под вопросом). Рекомендовали лечиться по месту жительства и явиться после улучшения самочувствия. Попросту говоря - отправили умирать. Потому что к тому времени состояние пациента находилось где-то между тяжелым и крайне тяжелым. Выраженные боли в грудной клетке и одышка даже в покое.
Скорой был доставлен в ургентное торакальное отделение. К тому времени в ответ на основной процесс в плевральной полости начал накапливаться выпот (серозно-сукровичная жидкость). Выполнено ее дренирование (установлена трубочка, по которой жидкость стала вытекать наружу, чтобы уменьшить сдавление ткани легкого). Учитывая, что та больница скоропомощная - то отношение и уход там оставляют желать лучшего. Родственники каким-то образом вышли на нашего заведующего, и пациент был перевезен к нам.
Состояние тяжелое. Выраженная одышка и постоянные боли в грудной клетке. Спал сидя. Временами бредил. Жена же, не понимая его состояния (или не осознавая), надеялась на то, что мы его вылечим. С нашей же стороны даже подобраться к диагнозу было крайне сложно, потому что все попытки таили в себе возможность усугубления и без того тяжелого состояния. Даже возможную смерть на операционном столе. Это удерживало нас даже от небольшой, диагностической операции. Да и оперировать только ради диагноза в данном случае было бы не совсем правильно – вылечить не вылечим, а страданий прибавим.
Однако не скажу, что мы ничего не делали. Совместно с терапевтами проводилось лечение основного и сопутствующих заболеваний. Диаскин тест (реакция Манту для взрослых) и анализ плевральной жидкости к туберкулезу нас не приблизили. При пункции легкого через грудную стенку получены атипические клетки, что, вроде бы, говорит в пользу рака, но до конца его не подтверждает. До 4-х раз в сутки выполнялись инъекции наркотических анальгетиков. А уж "обычных", ненаркотических - без счета. Больше было опасно вводить ввиду того, что попросту мог остановиться дыхательный центр в мозге. Бесконечная череда консилиумов ничего не давала.
Учитывая безуспешность лечения, жене было предложено перевести его в паллиативное отделение другой больницы. В принципе, и созданное для таких больных. Договорились с ними на грядущий понедельник. И тут, в четверг, как гром среди ясного неба, мы узнаем, что она позвонила в Москву с жалобой на безуспешность нашего лечения, плохое обезболивание, отношение. И что мы выкидываем его умирать. Приказ разобраться спустили в наш местный Минздрав. Оттуда начали бомбить нас звонками и письмами.
На наш вопрос жене: "как же так?" - она отвечала, что ее не правильно поняли там и она лишь хотела узнать, как часто можно обезболивать. Почему она позвонила для этого в Москву, а не, например, в Лондон или Париж - для нас остается загадкой. Вроде бы, она даже звонила туда повторно, отзывая жалобу, но механизм был запущен. Заведующий тогда потратил массу сил, времени и нервов на всякого рода отписки и объяснительные.
Итог
К чему я все это пишу? К тому, что на лицо нездоровая тенденция. И она, к сожалению, будет только усугубляться. Чуть что человеку не понравится - жалоба. И несмотря на полную необоснованность, и то, что человек совсем ничего не понимает в медицине - врач сразу не прав и виноват. Если так будет продолжаться и дальше - а это будет - из медицины уйдут последние оставшиеся кадры. И будущее наше крайне туманно...
Так что тысячу раз подумайте, нужно ли жаловаться. Сначала поговорите с лечащим врачом и заведующим отделением. Только в случае встречи со стеной непонимания следует идти в вышестоящие инстанции и это не обязательно должен быть Минздрав или Москва. Зачастую беседа с главным врачом или начмедом начинает двигать стены.
Автор: Марк Истомин
Еще больше интересных статей на нашем сайте b-apteka.ru