В начале ХХ столетия административная ссылка, в свое время внесшая значительный вклад в заселение Австралии, американской Джорджии, Французской Гвианы и Новой Каледонии, являлась чудом сохранившимся реликтом в европейской системе наказаний. Само слово Сибирь не вызывала теперь того суеверного ужаса, который заставлял холодеть сердца правонарушителей еще полвека назад. Этапы осужденных больше не гремели цепями по заснеженным сибирским трактам, оставляя за собой по обочинам дороги трупы замерших и застреленных охраной при попытке к бегству. Приговоренные доставлялись к месту отбывания наказания по железной дороге, на лошадях или по воде. Политические вообще часто добирались к месту ссылки своим ходом (но за счет казны!) Здесь они снимали комнаты или, если позволяли средства, целые дома у местных жителей и могли свободно разъезжать по своим знакомым, часто совершая путешествия на многие десятки, а то и сотни верст. Охрана отсутствовала в принципе, поэтому не бежал из ссылки только ленивый. Причем местное население оказывало в этом посильную поддержку, и зачастую организация побега обходилась ссыльному в несколько литров питьевого спирта.
После вынесения первого приговора Иосифа Джугашвили по Черному морю перевезли в Новороссийск, откуда по этапу направили сперва в Ростов-на-Дону, а затем через Царицын (которому еще предстояло стать Сталинградом) и Самару (будущий Куйбышев) в Иркутск. Наконец, в соответствии с официальной «Краткой биографией», изданной в 52-м году, 27 ноября 1903 года Коба добрался до деревни Новая Уда Балаганского уезда Иркутской губернии – места своей трехгодичной ссылки. Сразу по прибытии на место он якобы получил из Женевы письмо от Ленина и 5 января 1904 года свершил побег.
Свой второй срок Иосиф Джугашвили получил в июле 1913 года, когда был приговорен к ссылке на четыре года в Туруханский край. Сперва он был поселен в поселке Костинка, а затем власти, опасаясь побега, вместе со Свердловым его перевели в Курейку, к самому Полярному кругу. Коба, уже окончательно превратившийся в Сталина, жил замкнуто и общался в основном только с Каменевым и Свердловым.
У него постоянно возникали проблемы с якутами, причиной которых был роман с дочерью местного жителя Барышникова, в котором Сосо показал себя не с лучшей стороны.
За четыре года ссылки Сталин не написал не строчки, которая была бы напечатана. Он самоустранился он партийной жизни и целыми днями молча лежал на койке. В декабре 1916 года Иосифа Джугашвили мобилизовали в армию и по этапу оправили в Красноярск, а затем в Ачинск. Там Сталина ожидал сильный удар по самолюбию – медицинская комиссия признала его негодным у несению военной службы. Здесь же группу ссыльных застала весть об отречении Николая II. Уже находясь в Мексике, за несколько месяцев до своей смерти Лев Троцкий писал: «Судьба Кобы есть судьба среднего провинциального революционера эпохи царизма. Что, однако, резко различает его от товарищей по работе – это то, что на всех этапах его пути его сопровождают слухи об интригах, о нарушении дисциплины, о самоуправстве, о клевете на товарищей, даже о доносах полиции на соперников. Многое в этих случаях, несомненно, ложно. Но ни а каком другом из революционеров не рассказывали ничего подобного!»