Целый год прожил на острове Ээя Одиссей у волшебницы Цирцеи. Ни в чём не нуждался, пил вино, ел фрукты и мясо, одевался в дорогие одежды, делил с нимфой ложе. От такой благословенной жизни трудно отказаться, и как-то незаметно даже, что находишься в заложниках. Классическая русская литература после Пушкина и Гоголя окунулась в такой же сладкий плен. Но в роли волшебницы выступал Сюжет. Один-единственный он захватил почти всех писарчуков. И Сюжет этот – пиздастрадательство.
Гоголь не зря так вымаливал сюжеты, Пушкин, как известно, подарил ему «Ревизора» и «Мёртвых душ». Но последующая русская литература решила благочинно прогуливаться по светлым аллеям ухоженного вечнозелёного лесопарка возле красивого дворца. Кругали наворачивать по острову, страшась отправиться в неведомое плаванье. Роман, вообще, по преимуществу, вещь душная и семейная, но русский пиздострадательный роман хотел видеть семью только в момент её распада. А если выходил из фамильного склепа, то только чтобы испить непригодной солёной воды несчастных любовей и амурных страданий.
Бесконечно убегали от мужей Каренины, разлюбившие мысль семейную; крутились Карамазовы всем семейство вокруг Грушенек; свои Фенечки были у Отцов и Детей; бросались в Волгу Катерины; смотрели на первый снег растревоженные Обломовы, и Райские восклицали в исступлении: «Немезида!» Золотая клетка рандеву испытывала русского человека не так, как ему казалось, а чудный остров пиздострадательства умертвлял похлеще чахоточного каземата, но не собирался умертвлять до конца. Сюжетец-с.
Про многочисленную пишущую ныне пост-молодёжь говорить нечего, понятно, что она уяснила всю прекрасность русской литературы только в виде пиздастрадательств, как собственных, так и текстуальных. Но вот непонятно как на экземплярах сей барской деградации могло бы получиться воспитание строителей нового общества. В затхлом воздухе трудно вырастить достойное, и дерзкие штурманы бури размякали в совинтелов, Лёв Одоевцевых ордена пиздострадателей.
Разве что только Салытков-Щедрин был мужик хороший, не пиздострадательный ни разу почти. Да, Козьма Прутков. Одиссеи, сбежавшие в открытое море (на самом деле, всего лишь лохань Средиземного моря).