Конец ноября 1943. Жгучий холод и снежная вьюга. Шуршал о ломкие стебли и мчался на нас морозный ветер. Враг наступал, разрывая редкими снарядами равнину и поднимая снежные вихри с комьями земли. Не было связи с дальней батареей, их окружали фашисты и сообщить не было возможности, местность обстреливалась, связь оборвалась. Багровыми замерзшими руками вертя рычаг аппарата телефонист тщетно пытался связаться с батареей:
- Тринадцатая! Тринадцатая! Я - тополь! Отвечайте! Ясень! Я – тополь!..
Нет ответа. Стало очевидно, что связь оборвана. Но как восстановить? Не умолкают фашистские пулеметчики. Ползти в равнину, обстреливаемую немцами, чтобы исправить связь – верная смерть. Все обреченно посмотрели в сторону огневого рубежа – ни кустика, ни оврага, ни холма... От пуль не скрыться. Но, сотни человек сейчас не смогут вовремя выйти из окружения из-за отсутствия связи.
Никто не знает откуда взялся этот смельчак. Поднялся вдруг, схватил винтовку и сумку с кабелем:
- Я починю. Разрешите?
Его провожали взглядом в полном молчании, все знали, что человек идет на неизбежную гибель. Десяток метров ему удалось проползти незамеченным в белом комбинезоне. Кто знает, что он чувствовал на промозглом снегу под пулями? Вот он скрылся из глаз и по частым очередям со стороны немцев мы поняли, что его заметили.
Вихри снега и комьев земли вздымались вокруг него, но он полз отчетливо зная, что это последнее его задание, что его заденет пулей так или иначе и нужно успеть... Пока еще жив. Ах, равнина! Красива ты в мирное время, а сейчас красота твоя бесполезна, убийственна. Хоть бы кустик какой, хоть бы ёлочка...
Совсем рядом, в паре метров от него разорвался снаряд, запекло в боку и он заметил что оставляет за собой розовый след. А вот и кабель, вернее один его конец. Видимо порвало снарядом. Нужно найти второй конец и соединить. Не отпуская кабеля отважный человек пополз дальше. Боковым зрением он увидел движение немцев в свою сторону: “Только бы успеть!”
Вдруг завыло совсем близко и оглушило внезапным грохотом навалившись на бойца тяжёлыми комьями земли. С трудом преодолевая боль он сумел выкарабкаться и всё так же, не выпуская провода из руки, пополз дальше. Вот и другой конец провода. Человек схватил его, вытянув вперед другую руку. А по равнине тяжелым шагом, проваливаясь в снег и матерясь на него уже бежали немцы. Тщетно пытаясь свести вместе концы провода боец заметил, что не хватает пары десятков сантиметров. Он силился тянуть их с одной и с другой стороны, а немцы все приближались. Всё труднее дышать, коченеют пальцы.
Коротким рывком он вскинул винтовку и лежа на земле пристрелил бегущих к нему немцев. Он пытается встать на локти и чувствует, что силы покидают его. Прикусив зубами один конец провода он в неистовом исступлении подтягивает другой конец ко рту. Он чувствует покалывание на языке и в голове проносится победная мысль: “Есть ток!” Он соединяет концы провода. Не хватает чуть больше сантиметра. Он стискивает их зубами изо всех сих, намертво закусывая вместе и проваливается головой в снег. Тьма выжигает его глаза...
В командном пункте светящийся от радости телефонист кричит в трубку:
- Ясень! Слышу тебя! Принимай: номер семь по тринадцатому!
Наш смельчак не вернулся назад, но остался с нами в строю даже мертвый. И сквозь слабый ток через него на полю сражения неслись сообщения, от которых зависели жизни сотен людей. Ушедший из жизни он был все еще частью живых, держал оборону.
Так мы и нашли его после боя ничком в снегу. Обойма винтовки была пуста. В нескольких метрах от солдата в снегу лежали четыре мертвых немца. Провод намертво закушен, рот почернел и обуглился под действием тока. Зубы бойца были стиснуты с такой силой, что нам пришлось обрезать концы провода, чтобы освободить человека, который и после смерти стойко нес вахту в защиту жизни. Как один мы сняли шапки в немом молчании, до боли сомкнув челюсти. Так как умеет молчать в горе русский солдат.