Меня такая мысль вдруг посетила, когда я выкопал яму под саженец. Ассоциативное мышление во всей своей красе:)
"Да вряд ли кто будет", - достаточно быстро выкристаллизовался ответ. Поясню ход своих размышлений.
Не скрою, с уважением отношусь к кавказцам, кое-кто из которых помнит предков до седьмого колена. (Кстати, среди русских тоже есть такие, но об этом не принято упоминать, гораздо употребительнее упоминание об Иванах, не помнящих родства).
Малочисленные горские народы, вытесненные могущественными соседями в малопригодные для жизни места, ютились там веками, гоняя баранов на доступные пастбища и посещая соседний аул для того разве, чтобы найти там невесту или прирезать кровника. Ну, и еще спускались на равнину угнать у зазевавшихся владельцев стадо да поабречить на торговых путях.
Об этих подвигах прадедушки Гамзата или даже его деда Азамата старики рассказывали внучатам зимними вечерами в дымной сакле под вой ветра в ущелье. Хоронили их на родовом кладбище на соседнем косогоре, где и лежали поколение за поколением.
...А теперь обратимся к истории моей семьи, неотделимой от историй огромного количества других русских семей и истории всей страны в целом.
Предки по отцу, выходцы из Воронежской губернии, появились на Ставрополье видимо, в процессе колонизации этого края, а по матери - пришли откуда-то из под Белой Церкви на кубанские просторы. Земледельцы, конечно, и ни о каких путешествиях в края предков разговоров быть не могло. Отрезанные ветки, пустившие новые корешки.
По молодости и по глупости я не расспрашивал родителей подробно об истоках их семей достаточно долго, а потом стало поздно. Отец познакомился с мамой во время учебы в краснодарской школе младших командиров - она была сестрой его друга и однокашника.
Как я понимаю теперь, родители и одной и другой стороны были против этого брака, но шли завершающие тридцатые годы, надо было укреплять оборону Дальнего Востока и отца направили туда, откуда только до Владивостока нужно было выгребать двое суток на пароходе, а потом пилить на поезде восемь суток с пересадками, чтобы добраться до родных мест. Сначала была маленькой старшая сестра, только она подросла,через восемь лет появился я, такие путешествия были не под силу для малышей. Через двадцать лет отца перевели в европейскую часть страны, но закрепиться удалось только во Владикавказе, шли массовые хрущевские сокращения вооруженных сил, работы для выкинутых со службы не хватало. Полковники шли в свинари и их фотографии с выращенными поросятами на руках с радостью публиковали центральные газеты.
Мои дедушки и бабушки к нашей семье своего отношения не изменили, как звали отца матери - я знаю только по ее отчеству, про бабушку не знаю вообще ничего, я их и не видел. Не застал в живых и деда по отцу, бабушку видел пару раз при поездках в Ставрополь - всегда без матери, кстати, она отказывалась туда ездить - ну вот и все. Про краснодарских двоюродных братьев и сестер мне неизвестно ничего от слова совсем, ставропольские братишки Саша и Слава остались глубоко в воспоминаниях детства.
Потом я уехал учиться в Севастополь и история повторилась. Хотя я и женился на своей однокласснице, мать была категорически против (нашлись представители конкурирующей фирмы и нашептали много чего), отец держался индифферентно.
Никакие попытки переломить ситуацию не увенчались успехом. Дети мои выросли без деда и бабушки с моей стороны, тесть умер года через три после нашей свадьбы, теща, милейший человек, прожила жизнь со старшей своей дочерью. Приезжала, конечно, пару раз и мы к ней ездили в отпуск, но редко, я годами отсутствовал дома, так время и прошло. Племянник, сын той самой старшей сестры, когда учился в Симферополе, почти каждую неделю приезжал к нам, жена старалась накормить его домашним, ну там стирка, то, сё. Костя был почти как третий сын. Теперь он успешный бизнесмен по агро части, депутат какой-то, директор и что там еще... Звонить ему нам некогда, а сорок километров непреодолимы для служебной (да и своей) машин.
Остались два сына. Один живет в Петербурге, другой пустил было корни в Москве, но уже два года мутит что-то в Таиланде, компьютерщики везде в цене.
Сестре моей под восемьдесят, живет во Владимирской области. Прах родителей покоится в колумбарии, устроенном в стене Востряковского кладбища в Москве.
Так что лежать нам с женой в каменистой севастопольской земле скорее всего без посетителей. Я видел множество таких могил 10-15-летней давности, заросших сорняками, какими-то дикими кустами и часто забросанных гниющей листвой и прочим мусором. Но их обитателям уже все равно. Я как-то приводил высказывание, что мы не исчезаем до тех пор, пока хоть один человек на земле помнит о нас.
С его уходом мы растворяемся во времени окончательно и бесследно.