В 1924 году в Берлине вышел перевод сказки Карло Коллоди о деревянном мальчике Пиноккио — перевод Петровской, обработанный и переделанный Толстым. Еще тогда Толстой задумал пересказать оригинальную поучительную сказку (1883 года), изменить сюжет и ввести новых героев для советских читателей.
В 1923 году Толстой вернулся в Россию, а к сказке приступил только 12 лет спустя. В 20-30-е годы в советской литературе развернулась кампания против волшебства. Вредными для воспитания пролетарских детей объявили не только сказки, но и произведения с вымышленным сюжетом (Гулливера, Мюнхаузена). В 1933-м гонения на сказку завершились, сказку признали полноценным жанром советской литературы.
В конце 1934 года у писателя случился инфаркт, врачи запретили ему серьезную работу, и Толстой, отложив «Хождение по мукам», с удовольствием вернулся к сказке по мотивам «Пиноккио». А в 1935 году в 53-летний Толстой сделал предложение 29-летней Людмиле Крестинской, которая стала его четвертой женой.
Живой Буратино
Поздняя влюбленность подшучивала и хулиганила на страницах сказки о деревянном мальчишке. У Толстого появились новые персонажи — Пьеро и мудрый Сверчок. Голубые волосы итальянской феи достались Мальвине, а Сверчок стал символом родного дома. Он предупреждал Буратино, что вдали от дома его ждут страшные приключения (аллюзии на период эмиграции), но Буратино не послушал.
В отличие от итальянского Пиноккио, Буратино не хотел стать настоящим живым мальчиком. Он был не менее чем живым, чем остальные куклы, пес Артемон или черепаха. Он освобождал марионеток от деспотичного Карабаса и искал потайную дверцу.
Два занавеса, два театра
Прототипом владельца кукольного театра считают режиссера Всеволода Мейерхольда, создателя системы сценического движения «биомеханика». Сходство тем более узнаваемое, что Мейерхольд оборачивал вокруг шеи длинный шарф, а свисающие концы засовывал в карман (как Карабас свою бороду), а не репетициях клал перед собой маузер (как Карабас — плетку). И, конечно, считал актера не более чем марионеткой в руках режиссера.
В образе Дуремара показан помощник режиссера Владимир Соловьев. Его псевдоним Вольдемар Люсциниус рифмовался с Дуремаром.
Прозвище Толстой не придумывал: в начале ХХ века московская детвора дразнила Дуремаром французского лекаря Булемарда, который практиковал лечение пиявками и ловил их на болотах, закутавшись в длинный балахон.
Мейерхольд критиковал систему эмоционального сопереживания Станиславского, показанного в образе папы Карло. Он не только создает Буратино, но и предоставляет ему свободу творческого самовыражения. Конечно, единственный друг папы Карло, Джузеппе ― это Немирович-Данченко. В конце сказки молния на занавесе нового театра напоминала мхатовскую чайку.
А роза упала на лапу...
Роза — один из основных символов поэзии Блока, тем более упавшая. В пьесе «Крест и Роза», написанной Блоком, главная героиня Изора, запертая в башне ревнивым мужем, то и дело роняет розы влюбленному в нее рыцарю. А с возлюбленным встречается только в зарослях розовых кустов. У Толстого роза падает на лапу Азора (известный палиндром Фета), усиливая сходство за счет созвучия имен.
В образе Пьеро, кукольного поэта, узнаваем Блок; он и сам сравнивал себя с персонажем комедии дель арте, грустный, вздыхающий, обманутый. В отношении Пьеро к Мальвине кроется намек на семейную жизнь Блока, разделявшего возвышенное обожание и плотские радости. Стихотворения, которые читает Пьеро: «рыдаю, не знаю — куда мне деваться», «мы сидим на кочке», «пляшут тени на стене» — передразнивают известные строки Блока.
Куклы сорвались с ниток
Мейерхольд и Блок были настолько узнаваемы, что читатели искали и находили аналогии. Так, в Мальвине (кукле с романтичным именем, позже означавшим женщину легкого поведения) видели и Зинаиду Райх, жену Мейерхольда и первую красавицу его театра; и актрису Марию Андрееву, фактическую жену Горького, которая оставила театр Мейерхольда и уехала с Горьким на Капри.
Некоторые исследователи видели в ней актрису Ольгу Книппер-Чехову, жену Антона Чехова (возможного прототипа верного Артемона), а в образе Буратино — актера Михаила Чехова, создателя актерской «Системы Чехова».
Возможно, в озорном Буратино автор видел и себя — у Толстого был период эмиграции, тоски по дому, возращение на родину. Но в эпизоде, когда Буратино удирает от доктора кукольных наук, взбирается на сосну и вопит во все горло, узнавался именно Горький на итальянской вилле. Когда Мальвина учила Буратино писать, читатели также улавливали намек на превосходно образованную Андрееву и не слишком образованного Горького.
У сказки был взрослый подтекст, но ее задачей было не подшутить над прототипами, а показать модель активного поведения, полезную для советских детей. Подтекстов у Буратино много больше. Есть отсылки и к Льюису Кэроллу (несколько раз появляется облако в виде головы кота, Алиса ищет дверку для ключика и находит ее за шторкой) и к «Балаганчику» Блока.
В пьесе Блока Арлекин прыгал в окно, нарисованное на бумаге, а за ним были пустота и смерть. У Толстого за холстом была дверца, ведущая к новому театру и новым приключениям. В чудеса Толстой не верил. Возможно, поэтому Поле Чудес находится в Стране Дураков, а чудо, обещанное Буратино, пройдохами Алисой и Базилио, оказывается обманом.
Понравилась статья? Ставьте палец вверх и подписывайтесь на канал, чтобы не пропустить самое интересное!
Вам будет интересно:
Девушка, тайно ставшая кавалеристом, — правда и вымысел в «Гусарской балладе»
Настоящий Зорро: звезда и смерть легендарного разбойника Хоакина