Дмитрий Шостакович в своих мемуарах делится воспоминаниями со времен правления Сталина. Сталин спрашивал у руководства Радиокомитета запись фортепианного концерта Моцарта под номером 23 в исполнении талантливой пианистки Марии Юдиной. Ему не посмели сказать, что концерт звучал прямо из студии, и записи не существует, пообещав прислать пластинку с мелодией к нему на дачу.
Был собран оркестр с пианисткой Марией Юдиной. Только с помощью третьего дирижера запись могла быть завершена, от волнения дирижер терял самообладание. На следующий день пластинку изготовили в единственном экземпляре, специально для Иосифа Виссарионовича, и отправили ему.
Марии Юдиной через некоторое время Сталин присылает большие деньги, 20 тысяч рублей, которые она восприняла с иронией и была неправдоподобно прямолинейна с вождем. В письме Сталину Мария отвечала, что будет молиться за него непрестанно, чтобы Господь простил его грехи перед народом, а деньги отнесет в церковь.
Шостакович пишет, что Сталин промолчал, и с Юдиной ничего не произошло. Пластинка с концертом Моцарта стояла на проигрывателе Сталина, когда его нашли мертвым. В свои последние минуты Сталин слушал концерт Моцарта под номером 23 в исполнении Марии Юдиной.
***
Людвиг ван Бетховен, принявшись за музыкальные композиции, до такой степени становился нечувствительным к голоду, что бранил слуг, когда те приносили ему кушанья, уверяя, что он уже пообедал. Он постоянно ходил небритым, считая, что бритье препятствует творческому вдохновению. А перед тем как садиться за написание музыки, композитор выливал себе на голову ведро холодной воды: это, по его мнению, должно было очень стимулировать работу мозга.
***
В шестидесятых СССР посетил видный композитор из Индии, который писал музыку к кино. Уважаемый гость на встрече с композитором поинтересовался, сколько Шостакович платит помощнику, который за ним записывает музыку. Шостакович удивленно поднял брови и ответил, что он все делает сам. Тогда индиец воскликнул: «А вы и ноты знаете?».
***
Однажды Шаляпин после спектакля вышел из Большого театра и сел на извозчика. Когда они отъехал, извозчик спросил:
- А ты господин, чем занимаешься?
- Да вот пою.
- Я о другом. Я спрашиваю чем ты занимаешься? Петь - это мы все поем. И я пою когда грустно становится. Я спрашиваю, что ты делаешь?
***
Когда юный Моцарт в семилетнем возрасте давал концерты во Франкфурте-на Майне, к нему подошел мальчик лет четырнадцати.
– Как замечательно ты играешь! Мне никогда так не научиться.
– Отчего же? Ты ведь совсем большой. Попробуй, а если не получится, начни писать ноты.
– Да я пишу... Стихи...
– Это ведь тоже очень интересно. Писать хорошие стихи, вероятно, еще труднее, чем сочинять музыку.
– Отчего же, совсем легко. Ты попробуй...
Собеседником Вольфганга Моцарта был Вольфганг Гете.
***
Как-то один из величайших пианистов Владимир Горовиц сел в ресторане за фортепиано и сыграл пару этюдов Шопена. Кто-то из посетителей подошел и спросил:
- «У вас неплохо получается. Вы где-то учились?»
- «Не, пацаны показали», — ответил Владимир Самойлович и ушел.
***
В 1973 году Шостакович выступал на вечере, посвященном 60-летию Никиты Богословского:
- Нашего юбиляра я помню ещё с начала 30-х. Тогда в Ленинград неожиданно приехал Исай Добровейн, уже живший за границей, и дал один-единственный полузакрытый концерт. Билетов на него не было, я шел в Консерваторию через служебный вход, как вдруг передо мной возник какой-то юнец и, указав на меня через плечо пальцем, сказал: «Этот — со мной». Так я впервые узнал имя наглеца: студент Никита Богословский. Уже тогда можно было не сомневаться, что его ждёт большое будущее...
***
История из книги Б. Львовича «Театр актёрской байки»
В свое время Мстислава Ростроповича как солиста Московской филармонии включили в бригаду по обслуживанию целинных и залежных земель. Приезжают на полевой стан, народ на земле сидит, фортепьяно нету. Ростропович разволновался: как же без аккомпанемента?
Ян Френкель его успокаивает: «Славочка, я тебе на аккордеоне подыграю, никто и не заметит».
Вот Ростропович играет на виолончели, Френкель аккомпанирует, как может. Вдруг где-то в конце «зала» встает здоровенный целинник в робе и, перешагивая через сидящих, движется к «сцене». Ростропович шепчет коллеге: «Янек, что-то мне лицо его не нравится, играй побыстрее!»
Однако закончить не успели. Мужик дошел до концертантов, положил на виолончель огромную ручищу и внушительным басом сказал Ростроповичу:
- Браток, не гунди, дай баян послушать!