Когда мы направлялись в полк Мамонова, меня тоже ранило, но рана была не опасной. Все же из-за контузии я почти ничего не слышал. В течение недели, а то и больше, всем, кто со мной говорил, приходилось кричать во весь голос. Бывало, объяснялись через записки. От командования свое ранение я старался скрыть. Но разве шило в мешке утаишь?
В один из вечеров мне позвонили по телефону.
— Вас просит начальник штаба армии Корнеев, — сказал мне Косенко. — Как быть?
— Скажите, что я охрип и разговаривать с ним не смогу, — ответил я.
Но разве Корнеева проведешь.
— Ничего, как-нибудь разберу, пусть подойдет, — сказал он.
Тут уж, как ни крути, надо говорить правду. И я велел Косенко сказать о контузии.
— Приказал отправиться вам в медсанбат, — передал мне слова Корнеева Косенко.
Я знал, что так и будет. На следующий же день из штаба армии прислали врача. Но я кое-как вывернулся.
Все дни боев в Милеево нас преследовал прицельный, огонь вражеских артиллеристов и минометчиков, стоило нам собраться вместе по двое-трое, как тут же в нашу сторону сыпались снаряды и мины противника, мы сбились с ног в догадках — каким образом гитлеровцам удается «заглядывать» в наши укрытия за холмами, просматривать низины. Не небесная же канцелярия помогает им корректировать огонь. А дни стояли и пасмурные, и ясные. Независимо от этого прицельный огонь продолжался.
И вот к исходу четвертого дня боев, под вечер, солдату из 1-го батальона полка Балашова удалось обнаружить наблюдателя-корректировщика. Как мне потом рассказали, от радости Балашов так громко вскрикнул, что его услышали все солдаты подразделения. Как оказалось, на звоннице церкви сверкнул отблеск лучей заходящего солнца, сверкнул, пропал, снова сверкнул. Так отражать лучи солнца может только движущееся стекло, это мог быть бинокль или стереотруба.
Примерно в это же время в расположении командного пункта часовой задержал женщину, она сказала, что разыскивала наши части. Лицом она походила на женщину лет пятидесяти, была в рваном заношенном платье и в пиджаке мужского покроя. Каково же было наше удивление, когда выяснилось, что ей всего 33 года. Сразу же подумалось о нелегкой жизни и судьбе тех, кто оказался в оккупации. Наше предположение подтвердилось. Женщина сообщила, что на звоннице церкви сидит немецкий наблюдатель, и ему все известно, что делают русские, и что он сильно замаскирован и укреплен.
О наблюдателе ей рассказала другая женщина, которой чудом удалось ночью уйти из села, где она скрывалась в погребе одного из сгоревших домов.
Получив данные о немецком наблюдателе-корректировщике, командование незамедлительно приказало командирам частей и подразделений сменить ночью огневые позиции артиллеристов, минометчиков, пулеметные точки, пополнить боекомплект, без пристрелки подготовить боевые расчеты. Балашову было дано задание — подготовить один артиллерийский расчет специально для уничтожения наблюдателя. Было заранее оговорено, что выстрел по вражескому наблюдателю будет означать сигнал к артиллерийской подготовке, после чего предполагалось поднять полки в атаку.
Понравилась статья? Поставь лайк, поделись в соцсетях и подпишись на канал!