(глава из романа "У нас в Арагарте" )
Эльф не казался перспективным, но Седой склонялся к тому, что надо брать, что послано судьбой, так как другого шанса пришлось бы ожидать еще долго: дорога не из людных, и когда на ней появится еще один одинокий путник, совершенно неизвестно. Впрочем, слова были какие-то не те. И дорога - не дорога, а скорее тропа, звери и те к водопою бо́льшие тропинки прокладывают; и людной эту тропку нельзя назвать, потому что люди по ней ходили редко, а больше ходили эльфы. А сказать о дороге, что она эльфная или неэльфная, как-то язык не поворачивался. Вчера по тропе прошла группа мужчин, женщин и детей, нагруженная корзинами с какой-то сельхозпродукцией, сегодня с самого раннего утра проехали верхом на оленях трое охотников. И тех, и других трогать не стоило, эльф нужен был одинокий, да и при захвате одинокого эльфа могли быть проблемы: верткие эти твари и сильные как животные.
Место для засады было выбрано хорошее: лес здесь отступал в обе стороны от речушки, открывая широкую заболоченную пойму, где ничто не напрягало зараженный подозрительностью взгляд: деревьев нет, кустов нет, высокой травы тоже, если не считать прозрачнейших пучков мятлика на некоторых кочках. И все это болото заросло стелющимся ковром из какого-то ярко-зеленого растения, усыпанного оранжевыми цветочками. Ковер редко где доходил до колена; крупные блестящие листья и толстые полые стебли ломались под сапогом с сочным хрупом. Был бы Седой ребенком, его бы этот смачный звук до восторга восхищал, а так раздражал немеряно: куда ногу ни поставишь – хруп да хруп. Хорошо еще, на смену поломанным растениям откуда-то брались другие и следов за идущим не оставалось.
Мост через речку был типично эльфийский: ствол дерева, переброшенный над водой, да не просто так ствол, а, собственно, растущее дерево, которое заставили расти не ввысь, а в бок. Крона, лежащая на противоположном берегу, была, мягко говоря, хиленькой; похоже, что дереву это неестественное положение не сильно-то и нравится, так что крона просматривалась насквозь, и спрятаться в ней мог разве что какой-нибудь лесной птах.
Ребята старательно притворялись кочками, заросшими хрупко-зеленой дрянью, специальная настойка отбивала людской запах густой вонью гниющей травы, так что обнаружить их мог разве что охотник, знающий, что тут запрятались пять человек. А простой эльф, да даже и неосведомленный охотник просто пройдут мимо.
Одинокий эльф, приближающийся сейчас к мосту, охотником вроде бы не был. Охотники да воины обычно рядятся в зеленое, этот одет в бурое, а в коричневом да сером у эльфов обычно простонародье ходит, крестьяне да ремесленники. Да и рост… На глазок Седой определил рост прохожего как средний для людей, а для эльфов получалось – мелковат. Возможно, малолетка, но эльфийские дети в одиночку обычно не путешествуют, взрослые их далеко от себя не отпускают. Значит, все-таки эльф из простых, среди них попадаются низкорослые. Он и вооружен был не по-благородному – на боку висел нож-сучкоруб длиной больше локтя, по сути, слегка укороченный тесак, оружие, надо сказать, довольно серьезное, потому что молодое деревце такой нож мог смахнуть, как коса былинку. Что уж говорить о человеческой плоти. А значит, надо не дать эльфу дотронуться до ножа.
Седой дал команду приготовиться.
А эльф взял да и свернул в сторону, не доходя до моста. Пошел вдоль берега, разглядывая что-то в воде, потом оглянулся, выбрал кочку посуше, бросил тощую котомку, расстегнул пояс с сучкорубом, аккуратно положил рядом, выскользнул, как змея из шкурки, из одежды, и пошел голышом в воду, на ходу сорвав и сунув в рот один из зеленых хрупких листочков. Зашел в воду примерно по пояс и замер, разглядывая что-то у себя под ногами. А листочек и во рту у него – хруп-хруп. Вкусный, наверное. Седой даже слюну сглотнул, так захотелось попробовать.
Тело у эльфа было такое, какие Седой именовал многообещающими, если видел у людей. Ни единой жиринки, ни бугров лишних мускулов. Жилистый. Быстрый, сильный, опасный. Впрочем, эльфов жирных не бывает, а в бою все эльфы быстры, сильны и опасны. Оставалось только надеяться, что мелкий простолюдин все же не таков, как рослые воины. К тем в рукопашной вообще лучше не соваться.
Эльф вдруг быстро наклонился и тут же выкинул на берег что-то длинное, вроде змеи. Длинное забилось на берегу, вероятно, стремясь обратно в воду, но эльф не обращал внимания, неспешно шел по течению, вглядываясь в воду. Раз! – эльф снова выдернул из воды что-то такое же. «Рыбу ловит, - сообразил Седой. – Угри, что ли?»
Люди дали эльфу поймать третьего угря, а потом встали и подошли ближе.
Эльф оглянулся без опаски, но замер, увидев людей.
- Спокойненько, - тихо и даже как будто ласково попросил Седой. – Выходи на берег и становись на колени. Без лишних движений.
Эльф скосил глаза на взведенный арбалет в руках у Стрижа и медленно вышел на берег, опустился на колени. Он и в самом деле лишних движений не делал, у человека так не получилось бы. Просто замер в слегка напряженной позе и больше не шелохнулся. Как статуй какой. Вроде как и человеческое, но совершенно кукольное лицо, глаза приятного светло-карего цвета (полукровка, что ли? У чистокровных не бывает карих глаз. Наверное, потому он и невысокий такой). Реснички помаргивают – все-таки волнуется. Длинные светлые волосы убраны в два высоких хвостика, совсем по-девчачьи.
Молодой. Можно даже сказать, совсем юный.
Седой кивнул Бобру. Тот подошел к эльфу со спины и защелкнул у него на шее ошейник подчинения. Эльф медленно поднес руки к горлу. Двигаться ему не разрешали, но теперь это не имело значения. Полезная штука магический ошейник. Подчиняет врага полностью, можно даже послать его убивать бывших соратников, а уж как допросы любо-дорого проводить – не надо ни пыток, ни сыворотки правды. Седой уже не первый раз допрашивал так эльфов и не мог нахвалиться на полезную вещицу.
Сам роман выкладывается здесь
