Продолжение этого текста
Скрипко Александр Николаевич, вот как звали единственного из 32 бойцов, которого удалось узнать по имени. Погиб он 20 декабря 1941 года. Родился в 1910 году. То есть ему был 31 год на момент смерти. Танкист.
Мне рассказали сегодня, что башня танка долго торчала из воды. Тут у нас рядом речка Дудергофка, вот видимо из неё или рядом с ней. И боец в ней оставался. Потом, в 1974 году, башню срезали, а он всё-таки там оставался. Тут рядом же и частные дома и дачи и люди жили, но никто не брался искать и захоранивать останки.
И только благодаря ему образовался мемориал. Нашлись родственники, попросили захоронить, тогда власти позволили сделать захоронение. Безымянные кости хоронить не хотели, так мне рассказывали.
Ещё рассказали, что у него жена была и тоже погибла. Сам он местный, ленинградский. После них остались дети, насколько я понял трое, от пяти лет и младше. Их эвакуировали, всех в разные места. В Пермь, кто-то в Белоруссии живёт. Так мне рассказывали, боюсь что получится испорченный телефон.
Дочка его крестилась сегодня. Можете представить, сколько ей лет, если отец в 1941 погиб.
Ещё приезжали внуки и правнуки.
Здесь можно фотографии посмотреть: https://vk.com/wall-12288109_2557
Я вот думаю, всё-таки жизнь постепенно делается лучше.
Вот ещё мнение Бориса Гребенщикова, пусть даже оно к теме не относится (отсюда):
– Как по-вашему, Петербург изменился за последние годы?
– Мне нравится, что за последние 20 лет город стал лучше. Начали ремонтировать совсем запущенные места. Вспомнить хотя бы, что здесь творилось в 1990-е. Вот тогда это был настоящий пейзаж времен гражданской войны. Сейчас Петербург все краше и краше. Я таким привлекательным не видел его никогда в жизни. Все чаще замечаю, например, что вокруг – на улицах и во дворах – цветы. Раньше этого не было никогда. Еще немного, и я буду готов говорить, что по степени цивилизованности мы действительно приближаемся к Европе. Да и в целом город стал спокойнее.