Что главное в прозаическом мастерстве? Умение писать бойко и витиевато, плести словесные кружева? Или же писать чётко и ясно и предельно просто – по завету Пушкина? Но это пусть каждый выбирает по своему вкусу, потому как главное всё же не это, а умение попасть в цель, в архетип, в традицию, в символ. Именно в этом случае произведение становится многоуровневым, и содержит в себе НЕЧТО, привлекающее к нему вновь. И не имеет значения жанр, стиль и прочая чисто внешняя атрибутика, поскольку попасть в цель можно в любом жанре – будь то хоть кондовый реализм, хоть самые что ни на есть модерновый модернизм либо фантастическое фэнтези.
О чём речь?
В этом смысле очень важен старт – самое начало – буквально первое предложение, первый абзац. Если автор прекрасно осознаёт то, что он хочет поведать, то и старт у него будет соответствующим – или чётко сформулированная мысль, или столь же чёткое и ясное начало действия, начало истории. Когда же сам автор толком не знает, что и зачем он хочет рассказать, тогда и начало мутное.
«В прошлом году, когда тетушка Вера еще радовала божий свет, поехал я к ней под осень за огурцами», – так начинается «Запах дуба», небольшой рассказ Николая Гребнева, вошедший в сборник «Чужая родня». Самое обычное, казалось бы, предложение, но ведь каждое слово в любом случае заключает в себе живой смысл – ежели произнесено не всуе. И здесь вслед за первым обыденным с ходу проступает другой – глобальный – смысл.
Когда тетушка Вера еще радовала божий свет. То есть место действия не просто какой-то фрагмент пространственно-временного континуума, а именно Божий Свет. И тот момент, когда его еще радовала тетушка Вера – говорящее имя. Иными словами, пока ещё была жива вера, что предопределяет и время действия – под осень, то есть на закате.
Ну, и наконец – за огурцами. Вообще огурец символ однозначно позитивный, растительный – означающий рост, движение, жизнь, – и в то же время человечный: недаром говорится ведь, чтоб был как огурец. Но в данном случае огурцы выступают ещё и неким ключом, поводом, ступенью, связующим звеном – потому как именно они привели к смысловому центру рассказа – дубу.
Получилось это в связи с тем, что к тому времени у тетушки Веры остались одни переростки – да такие, что и в банку не влезут. Но что за беда? – говорит тетушка, – нет ничего лучше огурцов, засоленных в дубовой бочке. «А еще надо б тебе завернуть в наш Сухой Лог, листьев дубовых сорвать в кадку на перестилку. Да лучше не тревожь на сей раз дубраву. Лихо там вышло, несчастье: человека, старика нашли на днях. Что случилось – не ясно. Следствие? Что оно нынче? В могиле вся тайна, наверное…» – Таким образом, бытовая история вдруг становится детективной. Вот только криминал предполагается также глобального масштаба, символического.
Да, перед нами не что иное как эпос в полном смысле этого слова. События происходят в 90-е годы ХХ века, в аккурат после крушения Советского Союза, то есть во время глобального социально-политического и духовно-нравственного сдвига. Еще сегодня не совсем понятно, что же тогда произошло – хотя многие считают, что им всё понятно… что мы разрушили, утратили, потеряли что-то очень важное… что не сохранили якобы свое достояние, наследие отцов... что плохие дяди нас обманули (гуторят, что Алёшка Дальний даже план сварганил, как нас со свету свести)… и оставили у разбитого корыта… надругались над нашей невинностью… поматросили и бросили…
И сегодня как бы надо вернуться к утраченному. Во времена и в деяния великих – и даже триждывеличайших – вождей (грузинского происхождения). И невдомёк, что история развивается по спирали, что нельзя дважды войти в одну реку… и что происходит то, что должно произойти.
Так же и в 90-е. Оно происходило – и всё тут. Колесо истории двигалось. Кто-то конкретный на него воздействовал – ой ли? Оно двигалось именно так, потому что не могло двигаться иначе – инерция была задана много-много лет назад.
Так что же тогда происходило? Окунемся в то время, в тот процесс.
Запах огурца
Итак, огурцы, или, как говорит тётушка Вера, гурцы… Они ведут по направлению не как героя Марселя Пруста – не к Свану, – но всё же, всё же… в поисках утраченного времени, – они ведут его по направлению к дубу.
Кто-то скажет, что всё это несерьёзно, и весь наш символизм, что называется, высосан из пальца, притянут за уши? Что ж, обратимся тогда к такому источнику как «Риг-Веда», где в 7-й книге (мандале), как символ всепроникновения жизни, огурец фигурирует в «Сандживани Мантре», известной также как «Маха Мритьюнджая Мантра».
Считается, что сила этой мантры жизнедающая и исцеляющая, способная защитить от неизлечимых заболеваний, несчастных случаев, различных вредных влияний, ведущая к очищению и полному омоложению организма. И потому называют её великой мантрой, что дарует она долгую жизнь, мир, устойчивость, благосостояние, удовлетворение и даже бессмертие. По-русски же звучит она так:
Ом, мы поклоняемся Троеглазому (Господу Шиве),
который благоухает и питает всё живое;
Пусть он освободит нас от смерти ради бессмертия
подобно тому, как огурец отрывается от своей связи (в ползучем растении).
Ом, пусть во всём будет благоприятствие,
Пусть будет мир повсюду,
Пусть полнота будет повсюду,
Пусть всё процветает…
Вот так, освобождение именно огурца (!) благодаря кому? Шиве! Но кто есть Шива? Для тех, кто не в курсе, небольшая справка:
«Шива олицетворяет собой космическое сознание, статичное мужское начало вселенной (Пуруша), оппозиционного Шакти (Пракрити), динамичному женскому началу вселенной. В поздний период развития мифологического мировоззрения Индии (период Пуран, приблизительно 300-1200 гг.), Шива объединился с творцом Брахмой и поддержателем Вишну в верховную триаду (тримурти) в качестве разрушительного начала вселенной. В то же время, в некоторых традициях Индии, как например кашмирский шиваизм, Шива является абсолютным божеством, выполняющем функции и созидания, и разрушения.
В «Махабхарате» (1.1.20) Ишана (одно из имен Шивы) называется «изначальным мужем (адья пуруша), единственно нетленным и вечным» и отождествляется с Брахмой и Вишну-Хари. Согласно «Шива-пуране», является создателем и Вишну, и Брахмы. Олицетворяет одновременно разрушительное и созидательное начала. В индуизме имеет эпитет Махадев, что переводится как величайший из богов (девов). Пять божественных ролей Шивы: создание, поддержка, растворение, сокрытие и дарование благодати».
Но нас в данном случае интересует именно тот момент традиции, согласно которому Шива – разрушитель. Это негативный аспект? Да, но необходимый для того, чтобы на месте разрушенного старого, отжившего создавать новое. То есть выводить жизнь на новый виток спирали.
Почему он нас интересует? Да потому что в разбираемом рассказе изображается именно тот момент, когда шиваистская энергия разрушения задействована в полную силу. Процесс крайне болезненный… но необходимый.
Итак, огурец, этот символ животворящей энергии, её поток, а в единичном случае живчик, сперматозоид, отправлен в свободное плавание с тем, чтобы в освободившемся от отживших связей пространстве зачать и организовать новую форму жизни. А если ещё дальше углубиться в тему, то нам откроется такой ботанический феномен как «бешеный огурец» – когда наблюдаешь за тем, как, разбухнув до предела, он взрывается и стреляет семенем, на ум приходит не что иное как… теория большого взрыва, то бишь происхождение мира. И всё это наблюдая за каким-то несчастным огурцом!
Для нас всё это несколько неожиданно, не правда ли? Ну, конечно, как можно всерьез воспринимать огурец, искать соответствия космического масштаба в столь заурядном предмете? В том самом, который мы в бессчетных количествах поедаем в свежем и квашено-маринованном виде. Но, как видим, и в незаметных в силу своей привычности вещах можно разглядеть универсальные космические принципы. Что наверху, то и внизу, гласит главный герметический постулат…
Король-Рыбак
…а разбираемый нами рассказ на поверку оказывается переполнен брызжущей через край огуречной энергией, запахом огурца... и ещё – о чём заявлено в названии – запахом дуба.
Но если раскрученная нами символика огурца может восприниматься как настоящий сюрприз – кто бы мог подумать! – то с дубом напротив – всё ясно как божий день. В культуре многих народов, в том числе восточных славян, это священное, наиболее почитаемое дерево. Хотя Иггдрасиль, согласно скандинавской мифологии, это гигантский ясень – но суть та же – Мировое Древо Жизни. Здесь заключено всё то же, что и в символике дуба: Ось Мира, связующее звено между Небом и Землей, символ Интеграла, то есть цельности и единства. А в разбираемом рассказе дуб – это прежде всего древо памяти, хранящее в себе вековую историю.
«Я потрогал оглаженный до блеска спилок, начал было считать кольца, но сбился и сказал, что думалось:
– Выходит, от прадеда привет. Живой свидетель.
– Не живой… Однако это и не мертвый камень на могиле. Хотя… знать бы, где камень тот, – и, наверное, чтобы избежать распросов, махнул рукой: – Ну то дело совсем уж давнее… Глянь лучше сюда, – дед Иван снова взял в руки спилок, – видишь зарубочку? Тут лег годок, когда родился. А вот – высчитал я – лихо отмечено: в то время батю моего кулачили. Помню дорогу тяжелую и долгую. Это – война! – дед Иван водил пальцем по спилку, как по календарю. – Первый бой, контузия, плен… Сбег я оттудова, назад пробрался… Но веры мне не было.
– Тут будто история писана, – удивился я.
– Вот-вот, как святое писание, – горько усмехнулся старый бондарь и неожиданно добавил: – Раз интересно, возьми!
– Вам он самому дорог? – засмущался я от щедрости мастера.
– Не обидь старика… Иконописца найди, пусть Георгия обозначит – прадеда моего так звали. Или хоть Николу-угодника… Дерево непростое: прикоснись, и душа примет…
Запах от спилка шел терпкий и горьковатый. С каждым вдохом проникался я благомыслием и будто сил прибавлялось».
В этом фрагменте видим несколько важных моментов. Очень интересных и глубоких. Из тех, что приковывают внимание. Первый из них о трагичности истории. Ключевое слово здесь – ЛИХО. Батю кулачили… А его самого в плен взяли… И не было ему веры… Стало быть, это увечный человек – душой, а не телом. В том смысле, что ему нанесено увечье, он с этим увечьем живет.
Но!.. не только этот конкретный человек, но вся эпоха! Батю кулачили – это ведь увечье всей эпохи. А плен… что сегодня мы знаем о событиях начала войны, о том тотальном разгроме, когда сам верховный главнокомандующий на целых 10 дней утратил дар речи?
Сегодня об этом не хотят вспоминать, сегодня возникло устойчивое желание на новом витке спирали отыграть назад. Раз 90-е оказались такими лихими, значит и всё, что тогда говорилось о нашем прошлом, неправда! Нас просто обманули те самые плохие дяди из-за бугра – с подачи Алёшки Дальнего с его коварным планом.
А на самом деле всё было… очень даже хорошо. Время побед и свершений. Была лишь вторая половина войны, а первой не было вовсе… или была – но особенно всматриваться в неё незачем… Ну, не справились слегка – бывает. А вообще всё шло как по маслу… под сенью великого вождя и учителя всё делалось правильно. И репрессий никаких не было – а то, что дали по шапке вредителям, предателям и троцкистам – так и правильно сделали. Одним словом, давайте опять верить – и всё снова станет на свои места. Уверуем – и спасёмся.
Однако слово ПЛЕН, так же, как и слово КУЛАЧИЛИ, так же, как и слово ЛИХО, не позволяют вновь с головой погрузиться в «прекрасное прошлое». Вернее, погрузиться позволяют, но прошлое оказывается каким угодно, только не прекрасным. И тогда на ум приходят вопросы.
А что если именно из-за того, что оно не было «прекрасным», и произошло всё последующее? И возможно развал 90-х был предопределён тем, что создавалось в 30-е? И может государственная система сдохла не оттого, что испортилась постепенно, а оттого, что была гнилой изначально? И быть может колосс этот оказался на глиняных ногах оттого, что ноги ему делали именно в «прекрасном прошлом», и переделать их впоследствии не было никакой возможности – как же ты переделаешь ноги, если на них держится остов?
Вот он и рухнул в одночасье… а народ остался жив – и ему жить дальше. И тот самый хранитель дуба – он ведь хранитель не истории государства, а истории народа. Передавая спилок дуба и вместе с ним завет, нить прошлого он перебрасывает в будущее. Завет же его, благодаря жизненной огуречной энергии, должен воплотить герой.
Хранитель памяти, хранитель традиции, хранитель дуба – дед Иван, тот самый, который помер в дубраве. Помер вместе с эпохой, но передал завет в будущее. Память подсказывает, что это не кто иной как… Король-Рыбак.
«Король-Рыбак был стражем и хранителем Святого Грааля и кровоточащего копья. Он страдал от раны, нанесенной Плачевным ударом копья или пики в бедро или пах. Его мог исцелить только рыцарь, увидевший процессию Грааля и задавший правильный вопрос». (Из книги «Король Артур и Святой Грааль от А до Я» Саймона Кокса и Марка Оксбрау, перевод с английского И. Лобанова).
Привратник
Подведём промежуточные итоги. ОГУРЕЦ – то, что составляет, определяет и направляет поток, движение, динамику; ДУБ – то, к чему этот поток устремлён, цель, целое.
Герой, движимый огуречной энергией, еще не знает, что хранителя уже нет и что на пути у него – кто? что? бондарня – в том виде, в котором она находится после того, как её покинул хранитель дуба. С привратником, с плюсом и минусом, то есть конструктивом и деструктивом. Бондарня, бонда, банда – вместе с фонетикой меняется и сущность.
«Уже в райцентре решился все же побывать в бондарне. Затея с бочкой была по душе. Заодно хотелось повидать давних приятелей: Кольку-молотка и, особенно, деда Ивана.
Я вошел в конторку деревообделочного цеха и не сразу узнал сидевшего за столом Бориса Павловича Чертова по прозвищу Беспалыч.
Странно, непривычно было увидеть в этом замшелом уголке бывшего районного начальника. В недавние времена на коллегиальных заседаниях, где вправе были «казнить» и «миловать», Беспалычу отводилась как бы прокурорская роль. Он выступал вначале, всякий раз резво и доказательно, домогаясь мер максимально жестких. В сравнении любое иное наказание казалось милостью божьей. Если обстоятельства требовали «вывернуть объект наизнанку», дело поручалось Беспалычу – неглупому, опытному, виртуозному в своем беспощадном псовом деле – вытащить «на ковер!» Былая система умела расставлять кадры…
Беспалыч соответствовал роли даже внешне: могучий, как бульдозер, плутоватая улыбка после заготовленной «убийственной» реплики, ничего не выражающие заплывшие глаза… Один из «наковерных» не сдержался и в сердцах бросил ему:
– Ну ты ж и бес, Палыч!
Чертов оскорбился. Сыр-бор разгорелся снова. Если учесть, что как-то по несчастью лишился он трех пальцев на левой руке, то прилипло к нему это прозвище с той поры, как банный лист к голой заднице…»
Тут, пожалуй, излишне чересчур говорящее – даже кричащее – фамилиё. Ибо и так ясно, что перед нами ЧЁРТ собственной персоной. Причём настолько фактурный и колоритный, что просто душа радуется.
Схвачена не только внешняя сторона, но и сама суть, которая заключается в прокурорском принципе противности, обвинения. Да, именно эту должность и означает слово «сатан». Как о том говорится в Книге пророка Захарии, где речь идёт о первосвященнике Иисусе (другом – не новозаветном!), представшем пред небесным судом: «И показал он мне Иисуса, великого иерея, стоящего перед Ангелом Господним, и сатану, стоящего по правую руку его, чтобы противодействовать ему» (Зах.3:1). Ту же прокурорскую роль выполняет этот персонаж и в знаменитой Книге Иова: «И был день, когда пришли сыны Божии предстать пред Господа; между ними пришел и сатана» (Иов.1:6), – где он выступает обвинителем человека перед Богом.
И здесь же – «вывернуть объект наизнанку», ещё один признак сатанизма. Беспалыч, таким образом, оказывается обратной стороной, выворотнем деда Ивана. В противность хранителю целого это хранитель порога разделенности. В какую сторону пойдешь – к целому или к дроблению, в плюс или в минус, или… вот это ИЛИ – не в плюс и не в минус – и есть порог… он не хорош и не плох, он олицетворяет безразличие: ничего не выражающие заплывшие глаза… это среда, принцип, а ты уже сам выбирай… среда же безразлична, с неё спроса нет.
Беспалыч – ключевой образ, естественно перешедший из советской системы в постсоветскую и занявший там то же ключевое положение, что свидетельствует о неизменности среды, неизменности принципа: король умер, да здравствует король! Меняются декорации, а персонажи всё те же, и суть их деятельности та же, только в других условиях. Система изжила себя, рухнула, чем довела страну и живущих в ней людей до низшей точки траектории, до дна. А дальше…
Двойной обман, именуемый разводняк
А дальше – ежели это жизнеспособный организм – вступают в действие механизмы самосохранения…
«…Прошлому нет возврата. И все-таки жаль! Была хоть и сумасбродная, но необыкновенная идея, а под нее несбыточная, однако великая программа. И по этой программе, известно как, с приписками да подтасовками, но грандиозное дело, в котором каждый из нас был нужен. А нынче что? – Беспалыч встал, что, несомненно, было привычнее для него. – Мы ж нелюди! Инстинкты повыперли, удержу ни в чем нету: насилие, частная собственность, волчьи законы на выживание, а? Не так, что ль?! А ты говоришь: Палыч… Я никому ниче не должен. Все нынче задом наперед, сука……… – Беспалыч смеялся странно, словно кашлял. Глаза его при этом по-прежнему были без радости и печали. Ехидно кривился рот с оскалом неровных, но крепких зубов».
Обман, который уводит от истинного пути, заключается в том, что вместо оппозиции истинного и ложного противопоставляются два обмана, из которых предлагается выбирать. Это как в выборах президента Америки – истеричная мегера или брутальный барыга – или два одинаково никчёмных субъекта, вся разница которых в том, что один из них бледный, а второй загорелый, – кого хочешь, того и выбирай!
А в словах Беспалыча видим сравнение двух систем – старой и новой. Из них, мол, и нужно выбирать, чем в нынешнем своём сознании и занимается российское общество. Вот, мол, лихие 90-е, семибанкирщина, Ельцин – одним словом, либерализм во всей красе. А с другой стороны – достижения в социальной, научной, образовательной и всех других сферах в советскую эпоху. Но что самое интересное – фокусом советской системы выбираются не 60-70-е, когда в общем-то всеми этими достижениями и удалось немного насладиться, а – кто бы в это мог поверить? – времена Николая Ивановича Ежова – вот, оказывается, когда хорошо было! Таким образом, в общественное сознание вбрасывается жесткий посыл: выбирать нужно между либерализмом и сталинизмом. Или одно, или другое, и ничего третьего, не говоря уж про четвертое.
Дьявольская штучка состоит, таким образом, в том, что предлагается выбор между двумя обманами – между настоящим, которого по сути и нет, и прошлым, которое, слава Богу, давно умерло. Почему нет настоящего? Потому что статус-кво 90-х – это вовсе не система, это хаос, образовавшийся после крушения системы. Это то первичное пространство – НИЧТО, на котором нужно строить НЕЧТО.
Продолжение следует
Олег Качмарский