Ни одна страна участница Первой мировой войны не относилась снисходительно к добровольной сдаче в плен своих солдат и офицеров. Везде это было тяжким преступлением, измена родине и каралась по максимуму. Но ПМВ впервые в истории вовлекло в боевые действия миллионы людей, до этого никакого отношения к военной службе не имевшего и даже вообразить не могли тот ад, куда их кинуло родное государство. До войны никто не планировал такие по размеру армии и такую длительность войны. Поэтому когда численность пленных стала исчисляться сотнями тысяч человек поневоле пришлось заняться вопросом материальной помощи как своим пленным, так и содержащимся в своих лагерях пленным противника.
Но царское правительство в отличии от Германии и Австро-Венгрии, хоть и использовались на Родине ради пропаганды, на деле оказались практически лишены политической и материальной поддержки.
Военное командование царской России столкнувшись с фактами массовой сдачи в плен своих солдат, пытались выявить причины этого явления.
«Общий вывод гласил, что основная масса солдат недостаточно подготовлена к боевым действиям, поэтому «адский огонь неприятеля», «прорыв фронта и появление в тылу частей противника» приводят к «поднятию белых платочков». Нагорная О. С. "Другой военный опыт"
Также проблемой оказалось отношение бывших крестьян к военной тайне. Никто им не объяснял важность сохранения военной тайны при попадании в плен. Солдатики охотно беседовали с немецкими офицерами о проблемах со снабжением, настроениях в части, фамилиях командиров.
Особенно склонны к добровольной сдаче в плен были мобилизованные солдаты старших возрастов, признававшиеся на допросах, что воспринимали плен как возможность избежать гибели на войне цели которой они не понимали. Сегодня известно, что во многих деревнях мобилизованных крестьян провожали на войну с наказами побыстрее попасть в плен и живыми вернуться домой.
УГРОЗА УНИЧТОЖЕНИЯ СДАЮЩИХСЯ В ПЛЕН
В военных документах отмечалось, что в Русской Императорской армии слабо поставлена воспитательная работа, отсутствует продуманная система пропаганды, а также устрашающая сторона. Что из-за мягкотелости командиров которые не приказывали уничтожать сдающихся огнем собственных пулеметов солдаты массово уходят к немцам в плен.
Только угроза получить от своих товарищей пулю в спину могла бы, по мнению генерала М. Алексеева, компенсировать недостаточно развитое сознание долга. Мнение генерала разделяли многие командующие армиями, самостоятельно издававшие приказы о расстреле добровольно переходящих к врагу солдат.
Читая подобные документы, начинаешь лучше понимать истоки приказа «Ни шагу назад» спустя четверть века. Также впервые было сформулировано кто считается предателем родины при попадании в плен.
Добровольно сдавшимся считался боец, попавший к противнику не раненым и не использовавший средств к обороне. Таким образом, значительная группа пленных была заочно определена в качестве преступников.
И это задолго особистов и комиссаров. Неудивительно, что численность добровольно сдавшихся в плен тщательно скрывалась от общественности. Газетам запретили публиковать любые сведения о количестве русских пленных, цензурой также запрещались к публикации любые цифры о погибших в плену из-за эпидемий.
Такая позиция стала медвежьей услугой для Действующей армии. Отсутствие данных о условиях плена и смертности в плену только укрепляли хитрых русских крестьян во мнении, что плен это если не курорт, то лучшая доля по сравнению с окопами.
Спохватившись (лучше поздно, чем никогда) власть разрешила публикации о своих пленных, но выдвинула жесткие требования к статьям: только негативная информация о ситуации в лагерях Германии и Австро-Венгрии. Была создана «Чрезвычайная следственная комиссия», которая расследовала нарушения врагом положений международного права. В армейских газетах главный лозунг стал: «Лучше смерть, чем плен!»
УГРОЗЫ РАСПРАВИТЬСЯ ПОСЛЕ ВОЙНЫ С ПРЕДАТЕЛЯМИ ЦАРЯ И ОТЕЧЕСТВА
Основой пропаганды среди своих войск стали устрашающие приказы, в которых говорилось, что все добровольно сдавшиеся в плен по окончании войны будут преданы военному трибуналу как.....безбожные изменники», «позорные сыны России", которых „во славу родины надлежит уничтожить"». Также кары грозили семьям пленных.
15 апреля 1915 г. Совет министров принял положение о лишении казенного продовольственного пособия семей нижних чинов, сдавшихся в плен неприятелю без употребления оружия. Ответственность за реализацию этих мероприятий была возложена на военные ведомства, губернаторов, уездных и городских попечителей. Помимо исключения означенных семей из раздаточных ведомостей, командиры частей и местные власти были обязаны как можно шире оповещать сослуживцев виновного и гражданское население. В случае, если выяснялись новые обстоятельства, указывающие на ошибочность первоначальных выводов, право семейства на получение пособия подлежало восстановлению.
Фантазия царских чиновников на этом не остановилась. Предлагали также время плена засчитывать, как нахождение вне службы (типа отдыхают). Семьям, а также старикам-родителям пленных отказывалось в получении пособия, если они были трудоспособного возраста.
Если пленный работал на врага, то автоматически лишался жалования. При этом то, что возможности отказаться у рядового пленного фактически не было в расчет не принималось . Но даже если не работал по какой-то причине, но уличался в плену в «деяниях, приносящих вред родине», то также лишался жалования. Все это усугублялось извечно неповоротливой бюрократической системой, требовавшей десятки справок от семей военнопленных, чтобы подтвердить их право на пособие.
Конечно неизвестно были бы планы покарать после войны часть военнопленных реально воплощены в жизнь, в том случае если бы Российская Империя не скончалась, но очевидно, что подобная пропаганда, очень сильно способствовала росту революционных настроений в среде русских пленных.
Также у царских чиновников родилась гениальная идея. Направить на фронт вернувшихся из плена инвалидов (да, иногда воюющие стороны обменивались инвалидами, не столько с целью гуманизации отношений среди воюющих, сколько с целью пропаганды, устрашения и возложения трат на их содержание на экономику страны). Целью поездки была пропаганда среди нижних чинов ужасов жизни в лагерях пленных, что, по мнению авторов идеи, уничтожило бы желание перебегать к противнику.
НАЦИОНАЛЬНОСТИ ПРЕДАВШИЕ РОССИЙСКУЮ ИМПЕРИЮ
Царское правительство решило, что некоторые национальности в следствии «природной неразвитости чувства долга» особенно склонны к добровольной сдачи в плен и переходу на сторону врага.
Первыми разумеется шли евреи. Вторыми – немцы-колонисты, которые, по мнению царских компетентных органов, охотно шли на сотрудничество с врагом, обучали его обращению с русским оружием и занимали административные посты в комендатурах лагерей. Так сказать предтечи фольксдойчей в следующей войне.
Также потенциальными предателями, готовыми переметнуться к немцам, выдать военные секреты противнику, были названы поляки западных районов.
В качестве предупредительной меры предлагалось ссылать нижних чинов этой национальности в глубокий тыл (в Сибирь) и привлечения их к принудительным работам. Однако сами военные признавали, что этот высылка в тыл это не столько наказание, сколько способ избежать фронта и будет расценен как явная несправедливость по отношению тем, кто поедет воевать и погибать на фронт.
То, что планировала царская власть, не побоялась сделать уже советская, через 25 лет. Особенно удивительным является тот факт, что количество национальностей неподлежащих призыву в 1943 году сравнялось с таковым же какое было в Российской империи.
«УБИРАТЬ ПОЛЕ БОЯ ДОЛЖНЫ ТЕ, ЗА КЕМ ОНО ОСТАЛОСЬ».
В ноябре 1915 г. М.Д. Бонч-Бруевич (будущий генерал-лейтенант Советской армии, брат известного большевика В.Д. Бонч-Бруевича, один из первых генштабистов добровольно перешедших на сторону большевиков) отверг предложение Международного Красного креста объявлять перерывы в боевых действиях для сбора раненых и захоронения погибших, обосновав отказ тем, что это приведет к снижению враждебности по отношению к противнику. Резолюция гласила, что «убирать поле боя должны те, за кем оно осталось». Это привело к тому, что большая часть русских солдат раненными попадали в плен к немцам.
Особенно надо остановиться на позиции самого самодержца к пленным. По свидетельству военного министра А. Поливанова, царь одобрил идею о высылке после войны добровольно сдавшихся в Сибирь и раздаче их наделов безземельным солдатам, честно исполнившим свой долг.
Всеобщая шпиономания привели к жесточайшей цензуре почтовых отправлений для военнопленных. Содержание посылок тщательно досматривалось, на предмет передачи в них секретных сведений.
Цензоры докладывали, что письма из лагерей «в полном смысле слова однообразные и не представляют по своему содержанию интереса», но правительство не прекращало их досмотр .
Военная разведка пыталось контролировать поведением русских пленных в лагерях, с целью предоставить доказательства неблагонадежного поведения в военных трибуналах после возвращения из плена. Фиксировались факты выдачи военных секретов, особо интересовали сведения о предательском поведении евреев и революционная агитация, из-за близости Швейцарии, напичканной политэмигрантами из России.
ИЗ НЕМЕЦКОГО ЛАГЕРЯ В РУССКИЙ
Несмотря на распространенный миф о том, что бежавших из плена встречали с распростертыми объятиями, в реальности каждый вернувший проходил процедуру подтверждения из его родной части, что сдача в плен не была добровольной и без применения оружия против врага. Только после снятия подозрений в измене Родине, бежавшему из плена могло быть выплачено довольствие и награждены за побег Георгиевским крестом. Пропаганда старалась представить их как образец поведения в плену.
Также бежавших опрашивал военная разведка. Большую часть опросных листов занимали вопросы экономического состояния вражеских стран, людских ресурсов и настроений всех слоев. Та часть показаний про плен, которая рассказывала о трудностях и невзгодах русских пленных в лагерях, использовалась для армейской пропаганды среди нижних чинов.
Особое отношение было бежавшим из плена неблагонадежным национальностям или бежавшим из тех лагерей, где пытались. «склонить наших пленных евреев, малороссов, магометан к измене России». Таких бежавшие задерживали на несколько месяцев и за ними велось наблюдение и только если никаких доказательств вины не было, а поведение не вызывало недоверия, то бывших пленных отправляли в запасные части.
Но несмотря на то, что большая часть вернувшихся не вызывала подозрений, каждый вернувшийся из плена солдат или офицер вызывал у представителей высших армейских органов подозрение в причастности к шпионажу, причем в ГУ ГШ были убеждены, что «побег в принципе невозможен». Значит по их мнению бежать пленный мог только под контролем немецких спецслужб. В итоге возобладало мнение направлять бежавших из плена в надзорные команды за неприятельскими военнопленными.
Также объектом подозрений в работе на врага становились сестры милосердия, посещавшие лагеря военнопленных через Красный Крест. Было признано необходимым опрашивать всех лиц из-за границы, а не только бежавших из плена, но и обмененных инвалидов, врачей и священников.
Восприятие военнопленных в качестве предателей и изменников, преобладание государственных интересов над гуманитарными соображениями стали причиной провала организации материальной и политической поддержки, отказа от полномасштабного использования дипломатических возможностей нейтральных государств.