Стоило перелистывать 900 страниц "Благоволительниц", чтобы прийти к выводу, что американец Джонатан Литтелл заурядный анти-Ремарк. Антиантифашист. Стоило писать этот роман на французском языке, чтобы немножко очернить Францию Ремарка, тот единственный мир, где он спасается от нависшей для него угрозы физического истребления. Не знаю, откуда Быков нашел источники книги в эренбурговской "Буре", в этом смысле Литтелл ближе к Йоханнесбургу, чем к Эренбургу.
В "Благоволительницах" нет любви, это мир ненависти, самый страшный кошмар Ремарка. Рефлексия главного героя Ауэ, что мол я бы на вас посмотрел, когда бы вам пришлось расстреливать всех поголовно, в отношении Ремарка не сработает, он таким не стал. Это равносильно взывать к Христу, что вот сам бы ты - сам себя распял на другом месте. Или требовать от Будды активной жизненной позиции. Святость Ремарка даже не в его страданиях (Ауэ может быть даже похлеще страдает от всех своих перепетий). Святость Ремарка в избранном пути к любви, о любви. Где Ремарк - там любовь, обычная человеческая святость, обычного любящего человека. А Литтелл ненавидит все и всех, даже своего эсесовского друга, которого он сам и придумал.
В год 75-летия победы в Курской битве довелось прочитать мемуары Курта Пфеча, рядового "Лейбштандрта Адольф Гитлер" "Танковая бойня под Прохоровкой". Так вот что Литтелл, что Пфеч - мундиры одного пошива. Пфечу дали бы новый шанс, он бы спокойно "как в тире" и дальше расстреливал бы всех без зазрения совести. Его больше волновали издевательства над новобранцами в учебке, как Ауэ - внутренний конфликт (конфликты) с его семьей, закончившийся убийством матери и отчима. И в этом смысле разницы между документальным Пфечем, и художественным Ауэ нет никакой. Во внешнем мире нет никаких проблем, все внутри. Но если у Ремарка внутри исключительно любовь, даже когда он пишет "На Западном фронте без перемен", а вот у Литтелла в итоге след главного героя берут эринии, богини мести. Кто-нибудь хотел бы отомстить Ремарку за его любовь?
Дмитрий Венедиктов