Мне удалось провоевать, год и два месяца всего. Заработал четыре ордена. Не богато, а вроде и неплохо, три месяца и орден. После окончания десяти классов направили в танковое училище. Через полгода получить звание лейтенанта. После окончания училища отправили на завод за танками. На заводе катастрофически не хватало людей и танки себе, можно сказать, мы собирали сами. То есть, готовых танков не было и мы принимали участие в их сборке.
На заводе работали дети 10-12 лет, женщины. Многие пацаны не дотягиваюсь до станка, и ставили под ноги ящики. И вот с этими пацанами мы собирали танки. Я уже знал, вот этот танк будет мой. В общем, каждый лейтенант знал, что он собирает свой танк. Однако самым сложным для меня оказалось не собрать свой танк, а встретиться со своим новым экипажам. Мне тогда ещё и восемнадцати лет не исполнилось.
Механик-водитель моего танка был ровесником отца. Он уже успел повоевать, и я всё время думал, как же я буду им командовать. Тяжело было из детского возраста переходить ко взрослой жизнь. На фронте это происходило быстро.
Я никогда не забуду свой самый первый бой, и последний,которые считаю самыми тяжелыми. В первый бой я пошел через 15 минут после того, как я прибыл в часть. Вскоре танк побили, и немцы начали нас окружать. Я решил, что живым, в плен не сдамся, и последний патрон оставлю для себя. Когда приложил ствол к виску, за несколько мгновений вспомнил всю свою жизнь. Не дай Бог кому-нибудь испытать такое. Потом увидел, что немцы бегут, зажав автоматы под мышкой и стреляя назад. Это шла новая волна наших танков. А им защищаться ничем. Единственное их орудие я раздавил своим танком.
Немцы дали драпу. Вижу, бегут наши солдаты. Один бежит мимо меня и из автомата стреляет на ходу. А я, прямо у него из-под ног, закричал: "Ура, вперёд!"
Хорошо, у него в этот момент, кончились патроны, иначе он меня не задумываясь мог пристрелить. И вины его в этом не было бы, ведь во время боя все напряжены, ведь в бою решается, сумеешь ли ты выжить или нет. А у меня тогда еще не было опыта.
Тогда я застрелиться хотел не только из-за того, что был комсомольцем. Пока я со своим танком добирался до фронта, я столько всего насмотрелся и узнал про зверства немцев, что понимал, что это не пропаганда, а, правда, которую я увидел своими глазами. То, что немцы вешали наших взятых в плен танкистов на стволах орудий, я видел собственными глазами.
Самое главное, я считаю, это выжить в первом бою. Потом появляется какой-то призрачный шанс выжить. Это неправда, что кто-то на войне не испытывал страха. Боятся все. Главное, пересилить свой страх, и выполнять поставленную задачу. Бывало, идёт колонна, и головной танк подрывается на мощном фугасе. Сила взрыва такая, что с танка срывает башню, а надо продолжать движение дальше. Головной танк в колонне меняли через каждые 15 минут.
Идёшь в голове колонны, по всему телу дрожь, но экипажу этого видеть нельзя. Глядя на твой спокойный вид, успокаивается и весь экипаж.
Мне довелось сменить пять танков. Вскоре я в полку считался старожилом, хотя мне не было ещё и 19 лет. Мне просто везло. В экипаже есть погибшие, а я как заговорённый. Не страшно было погибнуть, страшно было получить тяжелые увечья и остаться инвалидом.
Самое страшное, это последняя минута перед атакой. Иногда становилось так страшно, что тряслись губы. Чтобы экипаж этого не заметил, я тер рукой подбородок. Но сразу же, после начала атаки, это всё уходит. Голова в это время начинает быстро соображать.
Иногда происходит такие случаи, в которые не хотят верить. Когда я про них рассказывал после войны, считали, что я сочиняю. Однажды я нашёл в сожжённой хате Библию, взял ее с собой, и прочитал от корки до корки. И ко мне, комсоргу батальона, приходили за советами. А я раскрывал Библию и делая умный вид, читал какой-нибудь абзац. Вроде и несерьёзно к этому относились, а всё равно прислушивались.
Однажды к нам приехал с проверкой командующий бронетанковыми войсками фронта Чернявский. Неожиданно он залез в мою машину, и вылез оттуда, держа в руках Библию и Евангелие. Со словами: "Разберитесь".- он передал книги комиссару. Я, конечно, перетрусил. После того, как командующий уехал, комиссар вызвал меня из строя, передал книги, и дал команду: «Разойдись!" На этом всё закончилось.
Однажды два наших танка послали выполнить, казалось бы, простое задание. Но там нас ждала немецкая засада. Уцелеть и уйти удалось только мне. Я с трудом сумел дойти до своих, переплыв ледяную реку. Но в части мне не поверили, и поэтому меня вызвал к себе особист.
Лейтенант спросил меня об обстоятельствах боя, а потом задал вопрос: « А как получилось, что вас было двенадцать человек, а выжил лишь ты один?"
Я лишь пожал плечами. А потом, дней десять я чувствовал недоверие к себе. Прибывают новые танки, "безлошадные" офицеры их получают, а мне не дают. Это чувство недоверия тяжело было перенести.
А потом это место отбили. Все погибшие были там, немцы только вырезали с них ордена. Когда убедились, что я говорю правду, мне наконец-то дали танк.
А потом мы получили приказ захватить мост, и удерживать его до подхода основных сил. От моста до линии фронта было километров пятнадцать. К этому мосту мы прошли лесами. Всё шоссе было забито немецкой техникой. Немцы не обращали на наши танки никакого внимания, пока мы не начали их давить.
Немцы оправились, и открыли огонь по нашим танкам. Мы начали маневрировать. Подбили сначала один наш танк, потом другой, а вскоре дошла очередь и до меня. Осколком мне перебило руку, но я сначала даже и не почувствовал. Показалось, что только кольнуло и всё. Больно стало, когда я выбирался из танка. Очнулся уже в госпитале, где мне ампутировали руку.
Григорий Степанович Шишкин