Однажды сказочник решил, что в сказках не должны никого убивать. Дескать сказочки же могут и дети читать. А как такое подрастающему поколению, если там кровища, драконам головы рубят, рыцарей живьём поджаривают, даже принцесс иной раз не щадят? Вот так и было решено, что меж всеми героями, даже между рыцарями и драконами, должен быть мир.
Впрочем, если говорить начистоту, сказочник так решил не совсем сам. Ему подсказали. Как так? Да просто однажды вместо музы заглянула к нему наогонёк она. Цензура. Заглянула и, разумеется, подробно всё объяснила. И про детишек, которые нет-нет, да тянут свои руки к книжкам, и про прочие нюансы сказконаписания.
Так вот, взял, значит, сказочник, да и прекратил одним росчерком шариковой ручки все кровопролития в своих выдуманных мирах.
И даже драконы с той поры, похищая принцесс, не сжигали дотла никаких окрестных деревень. И даже отважные рыцари перестали, спасая тех самых похищенных принцесс, убивать тех самых драконов. Совсем перестали. Максимум, могли показательный поединок устроить. Но никакой крови, никаких жертв, никакого насилия.
В сказках с того времени пошла не жизнь, а просто песня. Или даже не песня. Сказка (да простят читатели за тавтологию).
Дошло даже до того, что венценосные особы сами стали отдавать своих юных дочерей драконам. На воспитание. Чем не отличные гувернёры из гигантских ящеров? Живут столько лет, что помудрее любых королевских звездочётов будут. И сильные. Любую подопечную от всего защитят. Ото всех напастей. Даже от себя самой её спасут, если понадобится. А то ведь похищение барышни — это самое настоящее насилие. Как ни крути. Некоторые сказковеды, правда, поговаривают, что инициация. Но какая ж это инициация, ежели тебя из родного замка утаскивает кто-то огромный и огнедышащий? И ладно бы, просто уносил, так по воздуху же. А если у юной особы аэрофобия, например?
Вот только один дракон портил всю сказочную картину. Он никак не хотел понимать про новые порядки. Только появится неподалёку от башни с охраняемой им принцессой какой-нибудь всадник в доспехах, так он вместо показательного турнира устраивал показательное сожжение противника.
Уж что только ни придумывал незадачливый сказочник, чтобы усмирить непокорного ящера. И принцесс менял, и пещеру расширял, и сокровищницу ему пополнял, и даже принцам да рыцарям белый флаг в руки давал, чтобы мирные намерения обозначить. Ничего не помогало.
И главное же, что пока никого на горизонте нет, чешуйчатый лежит себе спокойно и никого не трогает. Более того, в обычной жизни он обладал весьма спокойным нравом и был даже несколько ленив. Впрочем, если говорить совсем уж честно, то чересчур ленив. Передвигался обычно как-то так вразвалочку и очень медленно. Но стоило лишь появиться кандидату на руку и сердце подопечной, как ящер принимал боевую стойку, после чего тотчас извергал огромные языки пламени в сторону незадачливого жениха.
Ну, какая цензура, скажите, такое выдержит! Чтобы людей вот так! Живьём, да в огонь!
Ох и намучился же сказочник! Он уже подумывал о том, как бы этого дракона изо всех историй убрать. Но это же не так просто сделать без насилия. Драконы, они же такие, живучие. А этот ещё, как специально-нарочно, был, согласно сюжету, весьма молод и полон сил.
Так бы и появилась в скором времени в сказках новая опасная для всех огнедышащих болезнь, если бы не одна принцесса. Заскучала она как-то в своей башне и предложила своему верному другу-дракону поиграть развлечения ради. Но не во что-нибудь привычное для ящера, вроде шахмат, а в салочки. Чтобы то он её догонял, то она его.
Дракон поначалу долго отнекивался, но принцесса была так настойчива. И нравилась она ему очень. Согласился. Вот только, когда она убежала, произошло кое-что совершенно не предсказуемое. Ящер только собрался догонять, как, вдруг, вместо этого взял, да и отправил в сторону подопечной несколько языков пламени.
Даже сам сказочник не ожидал такого поворота. Благо, всё закончилось хорошо. Но он теперь твёрдо решил, что от дракона пора избавляться и срочно.
И пока в голове у сказочника зрел хитроумный замысел, оставленная без присмотра принцесса подошла к дракону. Непонятно, как она после такого его не испугалась, но из сказки, как говорится, часть сюжета не выкинешь. Что-то подсказало принцессе, что неспроста этот довольно дружелюбный прежде гигантский ящер вот так внезапно её чуть не поджарил.
«Может быть, он не любит бегать?» — подумала она. Мысль эта показалась юной особе королевских кровей весьма и весьма верной.
«Но как же можно не любить бегать? — продолжала размышлять она. — Тем более, что он же такой большой, такой сильный. Он просто не может быть таким ленивым, как кажется. Он и ходит как-то странно. Может, у него что-то болит? Например, лапа?»
И храбрая принцесса подошла к огромному дракону и присмотрелась повнимательней. На задней лапе, действительно, был уродливый шрам. Но было в этой отметине что-то странное. По форме она слишком отличалась от просто шрама.
Лишь спустя две недели принцесса смогла уговорить придворного лекаря приехать и осмотреть огнедышащего друга. Тут-то всё и выяснилось.
Оказывается, в лапе у ящера застрял большой обломок копья. Он находился там ещё с тех времён, когда вредная цензура ещё не имела ничего против настоящих поединков. Непонятно, как так вышло, но ни дракон, ни даже сказочник не заметили произошедшего. Постепенно рана затянулась, но обломок так и остался.
Несчастный дракон извергал огонь направо и налево не оттого, что был таким уж злым и кровожадным. Просто всякий раз, как ему приходилось принимать боевую стойку, его пронзала острая боль, идущая от раненой лапы. Вот пламя само и вылетало из раскрытой пасти. Он же, как-никак дракон, ему негоже кричать и звать на помощь. А огонь, он в такие моменты помимо воли вырывается.
Так и закончилась эта история про одного дракона, который никак не вписывался ни в одну мирную сказку. Хотя, почему же «закончилась»? Только началась. И не одна. Теперь-то с этим гигантским ящером будет ещё много разных сказок. Честное слово. Честное сказочное.
