В ней по-прежнему живёт демон популизма. Только чудес от него требуют теперь других.
Обнародовано любопытное исследование Сергея Белановского, Михаила Дмитриева и Анастасии Никольской «Признаки изменения общественных настроений и их возможные последствия».
СПРАВКА: Сергей Белановский с 2008 г. - директор по исследованиям некоммерческого Центра стратегических разработок (по итогам 2016 года ЦСР занимал первое место в рейтинге аналитических и политологических центров страны). Михаил Дмитриев возглавлял этот Центр до 2014 года, уйдя в отставку после критического анализа деятельности российских властей и недовольства Правительства РФ. Предсказал провал антикризисной политики правительства. Ещё несколько лет назад выступал с критикой пенсионной реформы.
Согласен, но не согласен
Социологи работали с жителями Москвы, Владимира, Гусь-Хрустального. Классический набор: мегаполис, столица субъекта Федерации и небольшой промышленный райцентр. Исследователи обнаружили признаки фундаментальных сдвигов в массовом сознании сограждан.
Понятно, что во многом на сознание россиян влияют СМИ. Это изменения, так сказать, контролируемые тем, кто контролирует сами СМИ – то есть государством. Но оказывается, что заметную роль играют и изменения, вызванные тем, что человек видит не на экране ТВ, а в реальной жизни. И они, делают вывод социологи, «Автономны» (от власти и пропаганды) и даже «более фундаментальны».
Центральную мысль большинства своих респондентов исследователи формулируют так: «Полностью согласен с внешней политикой Путина, не согласен с Путиным во внутренней политике». Согласие состоит в том, что россиянин твёрдо уверен: «Мы великая держава и должны отстаивать свои интересы». И, следовательно, прав президент, что «Поддерживает мир, не даёт втянуть Россию в войну». Едва ли можно считать участие России в силовом «замирении» Сирии проявлением миролюбивой политики. Но это – внутренняя противоречивость взглядов, а есть и региональный «раздрай». Белановский сотоварищи отмечают, что согласие с внешней политикой убывает по мере снижения уровня жизни. Наибольшее согласие - в Москве, меньше во Владимире, наименьшее - в Гусь-Хрустальном, где женщина сама задала вопрос социологам: «У меня двое детей, как я должна их кормить?».
Как кормить – для провинции очень важный критерий. В Гусь-Хрустальном особенно сильна критика материальной помощи другим странам («Раньше кормили Кубу, теперь будем кормить Сирию?»).
До 2014 года, пишут социологи, акцент в восприятии положения страны люди делали на благосостоянии страны. Потом он переместился на её военную мощь. Конечно, роль сыграли события под самым боком – в Украине. И, конечно, «праздники войны», в которые власть постаралась превратить годовщины Победы. Однако собственный опыт выживания возвращает теперь людей к прежним ценностям.
«Растут цены, налоги. Экономическая ситуация будет постепенно ухудшаться», - прогнозируют респонденты. Не удивительно, что внутреннюю политику режима они оценивают строго: «Её нет».
Полезно заглянуть в сводку результатов, добытых «Левада-Центром», чтобы понять динамику сдвигов в народном сознании.
Действительность заставляет респондентов усомниться в исполнимости очередного «майского указа» Президента РФ: «вообще не имеет отношения к жизни». Думается, после того, как сами же «люди власти» стали признавать, что в целом пакет «майских указов» пятилетней давности не выполнен, а то, что исполнено, повлияло на ситуацию в незначительной степени, недоверие могло только возрасти. «Оно было и раньше, но негативизм, очевидно, возрос», - констатируется в исследовании.
Рискнуть готовы
При этом социологи не видят в своей аудитории панических или упаднических настроений. Наоборот, большинство верит в то, что из болота, в которое забрела Россия, выбраться можно. Как и 30 лет назад, население готово подпевать: «Перемен! Мы ждём перемен!». Их хотят 80-90% опрашиваемых. Причём доминируют те, кто хочет перемен решительных, полномасштабных: их доля выросла с 42% в августе 2017 г. до 57% в мае 2018 г. Напротив, число сторонников незначительных изменений сократилось с 41% до 25%. Поработав с фокус-группами, исследователи пишут: «Наши новые результаты психологических тестов свидетельствуют о резко возросшем аппетите к риску». То есть люди сознают, что результат перемен может оказаться непредсказуемым. Тем не менее, 70% готовы именно рискнуть!
И если год назад среди тех, кто предъявлял запрос на перемены, преобладали малоимущие слои с ярко выраженным запросом на социальную справедливость, то в мае 2018 г. число предъявляющих запрос на перемены охватило уже и средние слои населения.
Легитимный легизм
«Во всех наших предыдущих исследованиях фиксировалось массовое распространение представлений о том, что сильный правитель, опирающийся на легистскую философию, наведёт порядок и устранит всякую несправедливость», - пишут Белановский и его коллеги. Легизм – это философская школа древности, обосновывавшая необходимость «сильной руки» государя, на котором держится держава, ради чего ему разрешается и даже предписывается ограничивать общинное самоуправление, унифицировать общественное сознание, вплоть до цензуры «ненужных» для этого направлений науки и т.д.
Легизм, собственно, стал основой нынешнего политического режима страны, даже если конструкторы власти и слова-то такого не слышали.
Либералы сходу скажут, что легизм предосудителен вообще: всегда и повсюду. Однако ситуация в России нулевых годов сложилась такая, что большинство населения готово было предоставить В. Путину легистские полномочия в надежде на достижение позитивных результатов. Легизм, простите за каламбур, оказался совершенно легитимен, раз опирался на чаяния «простого человека».
Что задевало людей 18 лет назад? Ощущение несправедливости происходящего в стране, где избранной властью пыталась рулить никем не избранная «семибанкирщина». Отсюда и мечтания о «сильной руке», которая не позволила бы неким «волосатым лапам», что называется, «растащить страну».
Обернувшись назад, нельзя не заметить, что тогдашний олигархат с моральной точки зрения выглядел скверно, но… По своим индивидуальным качествам лидеры той внутриполитической игры были достойны уважения хотя бы потому, что обладали какими-то знаниями, интеллектом, комбинаторными способностями ума. Эти математики, режиссёры, химики, хоть и были произвольно наделены государством кусками общенациональной собственности, но хотя бы рационально ею распоряжались. Не все и не всегда, допустим. И всё же обретённая ими собственность обогащала её владельцев и «давала жить» их наёмным работникам.
Призванный народным сознанием на выручку легизм вовсе не уничтожил олигархию как явление. Просто сменились действующие лица. Будь то оставные офицеры спецслужб, или их сексоты, или виолончелисты, все они «одним мирром мазаны»: это люди, лишённые харизмы и уникальных способностей (кроме, разве что, способностей к подковёрным интригам, о чём широкой аудитории судить затруднительно). Их общая черта - непубличность. И не только потому, что публично представлять их интересы дозволено лишь одному человеку, но и потому, что в публичном пространстве они привычно тушуются. Понизился их статус: нынешние «хозяева жизни» - уже не «олигархи», ибо, как правило, не имеют карманных средств пропаганды в виде СМИ. Да им этого и не нужно: им не приходится ни в чём противостоять государству, и оно взяло в этой дружной команде пропагандистские функции на себя, финансируя эту деятельность из национального бюджета.
По большому счёту, на экономику страны такие рокировки элит влияют слабо. «Сильная рука» из мечты превратилась в реальность, однако порядок в стране вовсе не был наведён. Точнее, явно не такого «нового порядка» ожидал обыватель.
Теперь, по данным социологов, лишь 7% респондентов интересует сильная власть, а 68% требуют справедливости (или даже 80% - с учётом близкого по смыслу запроса на действенную социальную политику).
Проверка пенсионной реформой
Другое дело, что социологи отмечают: «Особенностями растущего запроса на справедливость являются аморфность, нереалистичность и иррациональность». Грубо говоря: респонденты либо точно не знают, чего хотят, либо хотят невозможного. Одной из лакмусовых бумажек стала пенсионная реформа.
Примечательно, что шумиха вокруг готовящегося закона выявила новую проблему власти: выстроенная ею модель коммуникаций с населением через центральные СМИ начинает давать сбои, население не воспринимает аргументы пропагандистов в пользу повышения пенсионного возраста. Кремль-то привык, что внушить можно что угодно: и опасность «укрофашизма», и соблюдение законности при присоединении Крыма, и… и… А оказывается, что телегипноз перестаёт действовать там, где затрагиваются личные интересы телезрителя.
В фокус-группах эту законодательную новацию комментировали так: «Разворовали страну, а мы должны отвечать. Опять наши деньги хотят присвоить».
Расплата неизбежна
Из этого Белановский и его коллеги делают вывод, что россияне вновь склонны искать внешние причины своих проблем и отказываются от рационального обсуждения проблемы, предпочитая эмоциональные реакции. И вот тут согласиться с исследователями трудно.
Если на то пошло, рядовой гражданин никак не мог изменить ситуацию, которая заставила власть пойти на реформу. Он не мог залатать «демографические ямы» и не от него (хорошо: не только от него) зависели слабость отечественной экономики и уж тем более беспомощность Пенсионного фонда, способного лишь брать деньги у трудоспособных и отдавать их пожилым, самостоятельно ничего не зарабатывая в пользу пенсионеров. Волна негатива в адрес власти – это её, власти, расплата за то, что она 18 лет пользовалась запросом гражданина на «державность», эксплуатировала его легизм, эксплуатировала его предрассудки, его ксенофобию, его ненависть к более успешным и т.д. Когда-то придерживаться легизма было телодвижением популистским. Но теперь на популизм не хватает денег, раздача «хлеба и зрелищ» по требованию толпы затруднена, и настаёт время очень непопулярных решений. Включая реальное ограбление части населения, к которому ведёт пенсионная реформа по-российски. И рассчитывать на любовь толпы уже невозможно.
С другой стороны, и гражданин-избиратель – платит за свои требования «державности», за своё примирение с политической «стабильностью». Он ведь не заказывал слабую экономику, правда? Как будто бы нет. Но по сути – да: он выбрал комплексный обед, в который, кроме «сильной руки», входит и отсутствие какого-либо развития страны и общества.
Печально, что социологи вновь и вновь отмечают: и сегодня россиянин по-прежнему не готов к политической деятельности. Противники государственной политики не имеют структурированных идей и сложившейся идеологии, а в результате не способны объединиться в политическую организацию. Всё, что сегодня грозит власти, – это локальные протесты по конкретным поводам.
Для власти это – признаки хорошие: такие противники ей не страшны. Остальной стране это ничего хорошего не сулит: повлиять на результаты выбора, сделанного почти два десятилетия назад, население не сможет, даже если захочет.
Больше популистов, плохих и разных
И всё же рискуют обе стороны.
Настоящим вызовом для нынешних властных фигур является то, что такое население вновь вполне созрело к принятию нового популиста. Вновь – потому что 18 лет назад, когда популярен был запрос на «сильную руку», популистски ответил на этот запрос Сами Знаете Кто. Завтра на запрос абстрактной, толком не сформулированной «справедливости» может ответить другой человек.
Сами Знаете Кто ответил на «вокс попули» оружейным бряцанием, зачистками «в сортире», экспроприацией экспроприаторов и неловкой и безуспешной имитацией борьбы с коррупцией. Грядущий популист предложит толпе лёгкую раздачу «хлеба и зрелищ», то бишь социальных благ, как это было в Венесуэле, он по-растопчински скинет в толпу «с крыльца» её врагов-коррупционеров: чиновников (не из своей команды, естественно, а из прежней) и богачей. Возможно, он даже придаст своей деятельности характер «стабильности»: хотя бы репрессиями против элит - поскольку долго продолжать раздачи труднее.
И ведь такие политики в России есть!
Но в этом состоит риск уже для сторонников перемен. Проблема, видите ли, в том, что в конце концов жаждущие справедливости вынуждены будут заплатить и за этого демона справедливости, которого сами вызывают из волшебной лампы своего коллективного сознания. И цена наверняка будет не меньше, чем в прошлый раз.
Сергей ХЛЕБНИКОВ
КСТАТИ:
Социологи «Левада-Центра», сравнив показатели начала лета с данными за апрель и февраль, сделали вывод, что россияне стали пессимистичнее в оценках не только ситуации в стране в целом, но и положения своих семей. Доля негативных оценок материального положения семей и экономического положения страны в целом выросла за это время на 10%, оценки ситуации страны в целом и ожидания на будущее ухудшились на 12%, оценки действий властей - на 18%. По отношению к февралю доля тех, кто считает, что правительство не сможет улучшить положение дел в стране в ближайший год, выросла на 17% и достигла 58%.
Примечательно, что если последние несколько лет к 40-летнему возрасту формировался такой же низкий уровень социального оптимизма, какой ранее был характерен для граждан более старшего возраста, то сейчас скептиками оказываются уже 30-летние. В группе людей нынешнего пенсионного возраста уровень настроений даже выше, чем у людей старше 40 лет, только что узнавших, что им предстоит работать ещё как минимум пять дополнительных лет, констатируют социологи.