Как я доперла от Старателя до общаги два огромных тюка – это та же история, что и «как я выжил, будем знать только мы с тобой». Впрочем, я настолько была рада приобретению, что на самом деле летела пьяной мухой прямо по небу. В общаге по поводу бархата тут же состоялся шумный праздник.
Ткани было несколько кусков, немного отличающихся оттенков багряного, и оказалась она достаточно тонкой, чтобы драпироваться. Грех упускать возможность: через полчаса по коридорам фланировали две пышные барышни в красном и одна мамзелька в прозрачном в сопровождении Бабушкиной с мандолиной (в роли мандолины - гитара). Барышни вваливались в комнаты, пели про «покорно покоряющуюся сталь» безумно противными голосами и с видом гордым и чванливым требовали подаяний. Так как иначе заткнуть их было невозможно, жители пятого этажа делились последним, особенно при взгляде на мамзельку в прозрачном.
В прозрачном – это Машка Талавере, та самая, что время от времени повергает кого-нибудь в шоковой состояние своей глупостью. Если в коридоре общежития вы встречаете вдруг человека, бредущего вам навстречу в состоянии полнейшей прострации, с лицом, на котором оставило свою печать только что пережитое потрясение – знайте: он только что узнал, что Маша Талавере – дура. Истина эта имеет обыкновение открываться перед несчастной жертвой внезапно и в такой неописуемой полноте и безграничности, что едва не сводит с ума прикоснувшегося к ней. «Маша Телавере – дура!!!» - жарко шепчет тебе в лицо, схватив за лацканы, свежепосвященный. «Да. Да. Дура. Это все знают,» - снисходительно отмахиваетесь вы, уже пережившие подобное в свое время. «Но не до такой же степени?!!!»
До какой угодно степени. Маша – великая и неповторимая дура. Она – блондинка (правда, крашеная, но как даже я по себе замечала, вместе с покраской волос – мозг тоже будто окрашивается в цвета мозга блондинки), с голубыми глазами и розовым ртом, фигура пухленькая во всех местах, где того ожидает мужской взгляд, ноги длинные – можно было бы сказать, что это Мерилин Монро худграфа номер два, только в отличие от номера один (Нинки) и собственно прототипа – Машка начисто лишена обаяния. Такая, знаете ли блондинка с пивом и сигаретой, с фабричной дискотеки.
Возвращаясь к предыдущему абзацу – сегодняшний случай из череды все тех же, подтверждающих. Машке здорово понравились наши наряды из рдеющего бархата: пышные тюрбаны и роскошные платья с открытыми плечами (все смастерено с помощью одних лишь булавок и веревочек), но, увы, на ее долю шикарной ткани не хватило. Остался только сверток капроновой ленты шириной метр двадцать. Ткань белая и фактически прозрачная. Я с ней придумала любовную сцену: Ланцелот и Эльза разговаривают стоя у разных кулис, а эта ткань, она как связующая нить… в общем, описывать смешно, а на деле получается красиво, трогательно и многозначно. Материя то растает, то вдруг блеснет в полумраке, то взовьется крылатой птицей, то плеснет волной…
Нет, Маша, нет! – покачали мы головами, - из этого ничего не получится. Но когда вышли из комнаты, Машка нагнала нас сияя от удовольствия, в пышном белом платьице, даже сквозь несколько слоев юбки которого отчетливо просвечивали кокетливые белые трусики в розовое сердечко с надписью «I love you». Что просвечивало сквозь верхнюю часть платья говорить не буду, замечу только, что кроме плавочек на Машке в тот день белья не было.
Впрочем, Талавере это обстоятельство нисколько не мешало порхать по коридорам счастливой капустницей.
К шумной нашей кампании почти сразу присоединились рыщущие по этажам в поисках развлечений общежитские дети: Сошниковский Егорка и сын Американки, Джордж. Если Егор на чудовищно легкомысленный наряд Мани внимания не обратил: то ли возраст еще не тот, то ли сказалось, что он все-таки – дитя худграфа, то Джорджик, приглядевшись, выпучил глаза. И начал дергать нас с Чазовой за подолы, трагическим шепотом доводя до нашего сведения, что «Она, должно быть, не заметила, что забыла одеть лифчик, и ее нужно обязательно предупредить»…
Мы, конечно, «предупредили», только Машка, не менее потрясенно вылупив глазки, объяснила, что «лямки же некрасиво торчат!». Знаете, такой есть детский нехороший анекдот про Красную Шапочку, залезшую на дерево, вот эта Красная Шапочка – Маша Телавере.