Виктор Цой (Тео Ю) и Леонид (прототип Алексей Рыбин, играет Филипп Авдеев) приходят на один из пляжей где-то под Ленинградом сыграть песню местной звезде Майку Науменко (Роман Билык).
Композиция, а вместе с ней Цой, так понравились Науменко, что он решил изо всех сил помочь младшему коллеге записать альбом. Между тем, Цой также понравился и жене Науменко — Наташе (Ирина Старшенбаум). В таком любовном треугольнике — музыка, два парня и одна девушка, — прошли три теплых месяца.
Опуская некрасивую (но вполне в духе времени) историю с арестом Кирилла Серебренникова, тем не менее, нужно признать — Лето не получилось. Не потому, что Серебренников пропустил съемки чуть ли не трети картины, а затем монтировал все дома на коленке. Отнюдь. Он не создал в Лете — и, собственно, чем этот фильм должен являться — атмосферность. Лента совершенно не похожа на альбом со старыми черно-белыми фотографиями. Упущено то ценное, то сладко тянущее струны души ощущение ностальгии, характерной всем воспоминаниям и внутреннему переживанию заново более невозможных моментов юности. Скорее картина Серебренникова — это добротная симуляция винтажа с достоверной реконструкцией предметов и символов периода.
Певец Роман Билык и приглашенный кореец Тео Ю тут не работают артистами, они обеспечивают виртуальный образ, функцию, за которой зритель видит призраков прошлого — и уже мифологизированных, перешедших в разряд супергероев, не имеющих к реальным людям, пожалуй, никакого отношения. И сколько угодно с разных ракурсов можно было показывать корпящего над переводами песен и в окружении западных винилов Науменко, или героический острый профиль Цоя — их декоративность безусловна.
Остальные персонажи (появляющиеся под другими именами, но вполне узнаваемые Гребенщиков или «Свин» Панов) и вовсе бесформенные тени. Как и закулисье ленинградского рок-клуба или же камео Севы Новгородцева — они здесь лишь некие узнаваемые предметы, признаки эпохи, вместе с выпуском новостей Время и портретами Брежнева. Приятно смотреть в Лете только на очень женственную и нежную Ирину Старшенбаум, героиня которой Наташа Науменко живой человек: со своими эмоциями, желаниями и классической трагедией усталости рядовой советской женщины, обремененной не одним бытом и ребенком, но и мужем-творческой личностью.
Ко всему прочему Серебренников совершенно непонятно зачем играет в постмодернизм: например, вставляя инфографику или устраивая сцены-фантазии, где актеры поют караоке. Тем самым, и в худшем смысле слова, заходя на территорию Самого лучшего дня, комедию Жоры Крыжовникова. При этом у Крыжовникова караоке-прием служил базовой концепцией, а у Серебренникова оказался лишним, оттого и раздражающим мазком.
Будучи фильмом музыкальным (и получившем на нынешних Каннах приз за саундтрек) Лето таковым совершенно не воспринимается — и это несмотря на каверы лучших песен на свете, тех же Игги Попа (Passenger) и Лу Рида (Perfect Day). Лента, в этом смысле, набор музыкальных зарисовок, местами достаточно грубо инсталлированных в сюжет.
Лето 1981 года, зенит застоя — время, когда молодое поколение вдруг ощутило в себе силы прорвать заградительную линию, сдвинуть плечом тот самый занавес, отчего жили предчувствием изменений, тем, что их деятельность особенно важна и должна на что-то повлиять. В Лете же вышла история парней с гитарами, которых не послали к чертям из ДК, однако вежливо попросили играть потише, ибо не велено. ◼