Мой возмущенный писк по поводу завтрашнего просмотра у «человека», воспринят не был абсолютно. Меня просто отодвинули в сторонку: «Уйди, женщина». Эр, не торопясь, сунул ноги в шлепанцы и в джинсовых шортах по колено и красной майке отправился навстречу серьезным неприятностям.
Какое-то время, в полной прострации я пыталась культивировать в себе уважение к «мужским делам», не вмешивая в него свое суетное участие. Но меня хватило не очень надолго. «Мальчики кровавые в глазах» довольно скоро побудили выскользнуть в коридор. Тем более, оттуда доносились непонятные, но от того не менее неприятные, шумы.
Зрелище, представшее передо мной в ближайшей к мастерской рекреации, действительно заставило меня поморщиться. Все-таки, ИПФ - не ПТУ, и изобретательности у местных гопов хватило на устройство чего-то отдаленно напоминающего гладиаторские бои.
Потрясающее благородство: это поединок! Более того, противникам выданы боксерские перчатки. Замечательно, если учесть, что противник эРа - Нинкин Ромка, имеющий по боксу разряд и практически все время вне Нинкиной постели проводящий в качалке или с грушей. А желание эРа участвовать в развлечении во внимание вообще не принималось.
«Ринг» по периметру окружен бурно веселящимися ИПФовцами. Девки их противно визжат от восторга и требуют от Ромки, чтобы он что-то там показал, доказал… дальше непечатно. С худграфа никого.
Зрелище, ко всему прочему, не отличалось эстетичностью. Пара из слишком высокого и не особенно мощного эРа с развевающейся жалким стягом челкой и вполовину его короче и шире, зато состоящего из одних лоснящихся мускулов Ван Исупа получилась неприятно комичная. Наверное, так и бывает в жизни: некрасиво и смешно, когда бы не было так грустно. Ведь моему парню не до веселья. Весь этот спектакль поставлен и срежиссирован с одной целью: унизить и растоптать, чтобы случай, когда кто-то нашел в себе силы не поклониться и не полизать кроссовки, так и остался случаем, подтверждающим правило.
Нинка, к которой первой я бросилась за помощью, только горько покачала головой, опустив глаза: «Что ты, он даже не подумает послушать меня».
Подобная реакция ждала меня в комнате эРа. Находящийся там Денис Бэккер встал, сел, спрятал лицо в руках и начал громко материться. Прямо при мне.
Помощь нашла я только у Домбровского, Зайцева и Иванова. Наверное, как раз не странно, что наиболее близкие к ИПФу, менее «возвышенные и творческие», приземленные ребята оказались и более дееспособными в такой ситуации. Они молча встали (но как раз уже не сели), и достаточно внушительной группой двинулись к лестнице на четвертый этаж. По пути к ним присоединился Лелик и еще пара старшекурсников. Ну, у меня просто слезы в горле вскипели, глядючи на солидную группу поддержки. «Что за дела?» - миролюбиво, но с неким нажимом произнес Лелик. И с чувством выполненного женского долга я отправилась обратно в мастерскую. Сил моих не было смотреть на это.
Прошло полчаса, час – ты не возвращался, и в коридоре было тихо. Я выползла на разведку – лампы погашены, сцена опустела, ветер гоняет упаковки от чипсов. Бутылки от пива гонять ему заслабо. Как поется в песне – никого нет вокруг. К счастью, нет и крови.
По первоначалу я не особенно-то перепугалась. После такого вполне естественно, если тебя в первую очередь потянет куда-нибудь к друзьям: поделиться впечатлениями, вспомнить былое, все такое. В конце концов, успокоиться. Наши с тобой отношения, они… ну не такие, чтобы ты сразу ко мне, обнялись там, «О! Мой герой!» и так далее.
Только потом выяснилось, что ни в комнате, ни где-либо в худграфовских пределах тебя нет. ИПФ тоже мирно молчал закрытыми дверями. Отдыхал от трудов праведных. Если еще не представлять, что где-то там за какой-нибудь из этих дверей валяешься ты, в луже собственной крови…
Тут уж Нинка, как эксперт по делам нижних этажей оказала мне посильную поддержку, вместе со мной бегая по коридорам и хватая за рукава всех мало-мальски знакомых трудовиков. Один из них, Ромкин приятель, но человек довольно мирный и разумный, по имени Славка, сумел-таки поделиться информацией. Да, с ристалища «твой парень» ушел на своих двоих, но, по-прежнему, в сопровождении Ромки и Лимона (из-за этого, кстати, Лимона, смазливой рожи с отмороженными глазами и покончила жизнь сдачей в дурдом Ленка). Через некоторое время Вовка и Лимон вернулись одни, ни с кем ни о чем не говорили, оделись и ушли снова. «Твой парень» вообще – молодец. Правда, что с ним стало после ринга… Славик качает головой, взгляд сочувствующий. Я начинаю рвать на голове волосы.
За стенами, дверями и окнами общаги льет как из ведра. Нет, ты не заходил в комнату и не переодевался. Ты исчез куда-то в майке, шортах и кожаных шлепках. Да, еще в резинке на голове.
Может, так тебя и найдут. И мне придется по резинке опознавать проломленную голову, в которую именно я так старательно вбивала мысль о том, что настоящий мужчина не убегает от опасности, что настоящий мужчина принимает бой, поворачиваясь лицом к лицу к врагу, что настоящий мужчина… Я смотрю на потоки дождя, линующие стекло и постигаю еще одну истину про настоящего мужчину. На самом деле настоящий мужчина долго не живет. В наше время потому и поют про последних героев, что они слишком быстро заканчиваются. «Жить быстро. Умереть молодым». Да, вначале мы, женщины, презрительно морщим носики: поди мол туда, не знаю куда, и прыгаем с голой грудью на баррикадах, мол, «За мной! Нет… впереди меня», а потом готовы спрятать своих единственных хоть под подолом потому, что вдовами на самом деле быть не хочется.
Мне тоскливо и страшно. Богатое воображение готовно подсовывает картинку, на которой ты лежишь в канаве, и грязная вода безжалостно заливает твои зеленые глаза. Чтобы как-то отвлечься, а также из-за мук совести начинаю оформлять твои работы. Часа в четыре утра плюю на все. Нервная система послала меня с моими переживаниями подальше и отключилась. «Да ну этот просмотр», - махнула я бессильной рукой.
Как раз в это время, кто-то начинает молотить в дверь внизу.
- … Потом мы продолжали драться на лестнице. Прикинь, я отправил Ван Исупа в нокаут! Правда, от радости забыл про Лимона. Как он засветил мне в челюсть! Как я полетел! Как в кино! Высоко и красиво! Правда, когда приземлился, решил выйти на улицу и найти что-нибудь потяжелее. Честное слово, я хотел их убить! – ты сам удивляешься себе. Ты возбужден и весел, - Но на улице был дождь… Я подумал, какая все-таки это все глупость. Зачем? И пошел к Ванечке. Злой, мокрый, в крови. Знаешь, как люди от меня шарахались… - от тебя и сейчас вполне могут шарахаться люди: глаз подбит, губы распухли. Особенно жалко, что треснула эмаль на одном из зубов. У тебя были настолько здоровые зубы, что ты не знал ни зубной боли, ни ужаса зубоврачебного кабинета, а теперь все - дверь инфекции открыта. Впрочем, рациональные мысли потом, а сейчас я жмусь зареванной физиономией к твоей красной майке, благо разрешили, и попискиваю, мол, думала уже все, не увижу тебя никогда-никогда, мол, убили, мол, лежишь под дождем, мертвый… Ты снисходительно улыбаешься разбитыми губами, обнимая меня крепко-крепко от переполняющих тебя чувств…
О! Мой герой!