В 1988 году на Октябрьской железной дороге произошла крупная катастрофа. Под Бологое сошел с рельсов скорый поезд «Аврора» сообщением Петербург – Москва. Тогда погибли 32 человека.
Известный железнодорожник Анатолий Иванов, вскоре после катастрофы назначенный директором Бологовской дистанции пути, в своей книге вспоминает, как на железной дороге не согласились с приговором суда, и решили помочь осужденному по делу мастеру Николаю Гаврилову.
Ранее мы уже публиковали выдержки из книги Гаврилова, в которых он вспоминал, как после катастрофы счетверяли пассажирские поезда для их оперативного пропуска, а также фрагмент, в котором Иванов рассказал, как стал свидетелем катастрофы и что слышал в первые часы на месте случившегося.
Вот новый фрагмент.
Все понимали, что молодой специалист не мог быть виновным
В конце октября 1988 года завершился суд над нашим мастером Гавриловым Н. Н. Все, подчеркиваю, абсолютно все, понимали, что молодой специалист, только что приехавший из института, не мог быть виновным в такой трагедии. Но судебно-следственная машина запущена, уголовное дело «просто так» не прекращается.
Суд признал виновным Гаврилова и присудил взыскать с него 20 тысяч рублей в счет частичного возмещения ущерба, нанесенного государству.
Я уже два месяца работал начальником дистанции, проникся ее заботами, как мог пытался выправить положение. Мы выбрали от коллектива общественного защитника, дорожного мастера Окунева, и он ездил на заседания суда. Но что, по правде говоря, мог сделать в суде общественный защитник, не специалист в юридическом деле?
Конечно, это был только символический жест от имени коллектива: если мы хотим оправдания товарища, попавшего в беду, выдвигаем защитника. Если коллектив требует осуждения поступка товарища, выдвигается общественный обвинитель.
Пожалуй, большего значения, чем символический знак, роль общественных участников суда не имела.
В душе я понимал, что полностью оправдать человека нам вряд ли удастся, но надежда была в том, чтобы ему присудили срок условного наказания. Но было объявлено: 7 лет заключения.
Это повергло в уныние многих. Ведь даже на Коллегии МПС, где лучшие специалисты и ученые, при всех «за» и «против» и серьезнейших выводах из трагедии, поступили мудро. Они приняли объективно верное решение: не «обозначать» точную причину схода. В приказе МПС так и записали: «вероятной причиной схода послужило...»
Результат превзошел мои ожидания
На фоне объявленного приговора, мне пришла невероятная мысль. Подумалось, а не собрать ли нам злополучные двадцать тысяч рублей, присужденные Гаврилову «в счет погашения ущерба», и уплатить всю сумму за него. Но как это сделать? Слышал, что можно создавать общественные фонды, открывать счета в банке и там накапливать деньги. Позвонил в сберкассу и задал наивный вопрос: Можно ли положить в банк сумму денег одному человек, но выписать сберкнижку на другого?
В сберкассе с удовольствием ответили, можно. Ведь для них все равно это доход. Положенным на счет деньгами уже действительно будет распоряжаться только человек, на чье имя оформлена сберкнижка.
В это время в кабинет вошел председатель профкома Чаплыгин В.В. Он тоже старался как-то помочь семье Гаврилова, но ничего не получалось. Кроме общественного сочувствия ничего мы не могли сделать.
В шутливой форме спрашиваю у председателя профкома: «Деньги у тебя есть?» Он не понял вопроса: «На какие цели?» Может, вечеринку, начальник хочет организовать… Но на него это не похоже. Помявшись, он говорит, что в кармане есть пять рублей. Больше нет.
Все мы тогда жили не богато, и с этой пятеркой можно было прожить почти неделю.
– Давай пятерку. Не будешь возражать, если мы создадим фонд помощи Гаврилову.
Валентин Васильевич не понимал, чего я от него добиваюсь.
– Я хочу, чтобы ты был инициатором создания фонда помощи Гаврилову. Для этого надо положить на его имя в сберкассе начальную сумму.
– Не возражаю. Вот мои пять рублей, – отдал мне «заначку» Валентин Васильевич.
У меня в кармане было «больше» денег, целых десять рублей. Я пошел в кассу, положил пятнадцать рублей, и мне выписали сберкнижку на имя Гаврилова.
Я новенькой книжкой прихожу к начальнику отделения А.В. Анненкову. Его возвратили из Ленинграда с должности исполняющего обязанности заместителя начальника дороги, и он продолжал руководить отделением еще несколько лет. Он поддерживал наши предложения в любом деле. Оперативно решал вопросы. Я был уверен, что поддержит меня и в «деле Гаврилова».
Александр Васильевич пригласил начальника финансового отдела Цыбульно. Валентина Михайловна тоже одобрила нашу «акцию». Взялась быть неофициальным координатором фонда.
По предприятиям была направлена телеграмма с просьбой откликнуться на просьбу дистанции пути и по возможности собранные суммы перечислять на указанный счет.
Результат превзошел мои ожидания. Деньги собирали не только предприятия Бологовского узла, но с других отделений дороги тоже присылали взносы.
Отдельные граждане присылали. Суммы были разные. Небольшие коллективы станций, где работало по 5-6 человек, присылали по 30-50 рублей. Крупные депо вносили по одной, две тысячи. Сумма набегала неумолимо.
В итоге, примерно, за два месяца мы собрали двадцать две тысячи рублей. В наше советское время это была гигантская сумма. Даже прокурорские работники не возражали против такой помощи и считали ее законной, легитимной.
Двадцать тысяч рублей были перечислены, а Гаврилову даже осталось две тысячи на услуги адвоката. Но из мест лишения свободы мы Гаврилова вытащить не могли.
Все, даже в Управлении исполнения наказаний МВД, понимали, что Гаврилов жертва нелепой ситуации. Поэтому и там пошли навстречу. Через три с половиной года после отбытия наказания, ровно через половину срока, как позволял закон, он был освобожден «за хорошее поведение и перевоспитание».
Николай Николаевич и сейчас не соглашается с обвинением, но бороться за правду уже устал и прекратил. Себе дороже. Одних судебных издержек сколько надо платить. А общественное мнение на его стороне, и он доволен хотя бы этим.
Читайте также:
Пассажирские поезда на 70-80 вагонов. В истории СССР было и такое
Кто виноват в крушении поезда «Аврора» в 1988 году. Рассказ очевидца