Воспитатель общежития Танька-Американка нам не мешала. Ей памятник за это поставить можно. Мы, наивные, принимали свое счастье за единственно возможную ситуацию, а ведь в это время многие и многие тысячи наших собратьев в сотнях Вузов и средних специальных заведений стонали под невыносимым гнетом всевозможных запретов, рейдов, собраний этажа и прочих жутких выдумок.
Время от времени Татьяна Вячеславовна, как официально звали Американку, хваталась вдруг за какую-нибудь идею усовершенствования нашей общажной жизни, например, пыталась организовать какое-то непонятное кафе на первом этаже. В просторном и довольно прохладном зале к потолку подвесили плохо фурычащий телевизор. Татьяна и девчонки из профкома в беленьких косыночках накладывали на принесенные студентами с собой тарелки кругляши подстывшей вареной картошки и маленькие котлетки, более сходные с оплывшими биточками. За деньги, разумеется. А потом начиналась дискотека. Это странное предприятие пофункционировало где-то с неделю и куда-то делось, не вызвав особых сожалений.
Еще один раз случилось у нас собрание этажа. Стены в общаге тогда покрасили в темно-зеленый цвет. Очевидно, достали на халяву краски. Да еще на старую масляную намазюкали сверху эту халявную нитро. Естественно, на зеленой поверхности тут же появились различной формы и размеров пузыри, протыкать которые, а затем подколупывать и, оттягивая, отрывать длинные полоски превратившейся во что-то типа полиэтилена краски было очень интересно и приятно между разговором с друзьями, в процессе курения и т.п. Как и следовало ожидать, вскоре мало что напоминало о том, что коридор только что ремонтировали. Не понятно, что в этой ситуации так шокировало местное начальство: нитра на масло – эффект предсказуемый. Но бедную Татьяну вздрючили, и она, вздрючив профком, поскакала на особо пострадавший пятый этаж, осуществлять воспитательный процесс, то есть вопить на согнанных со всех комнат под угрозой выселения студентов. Можно подумать, мы бы сразу все устыдились и перестали отколупывать липкие тягучие ленточки. Даже если бы устыдились: процесс-то бессознательный. Разговариваешь, а ноготь сам потихоньку колупает стену. Тут очень авторитетно проявил себя Сенюков с ИПФа. Как бы невзначай оперся он о стену слегка потными ладонями и в разгар воспитательного выступления отнял их от стены и представил результат пред карие пышно накрашенные очи Американки. На ладонях красовалась жирно налипшая красочная пленка. Сенюков солидно посетовал на несоблюдение простейшей технологии, и собрание рассосалось так же незаметно и быстро, как и чудесная столовая.
Что и говорить, для общественной работы Татьяна ну никак не подходила. И, Слава Богу, по мере своих возможностей старалась ей не заниматься. Утро она проводила у зеркала, где подводила и ярко красила крупные чувственные губы, обильно канифолила кукольные ресницы. Затем она надевала шелковые платья-миди, на плечи набрасывала боа из курячьих перьев, и завершала туалет, конечно, шляпой и туфлями на высоком каблуке. За ее приготовлениями рассеянно наблюдал Джордж, он же Женька, худенький мальчик лет восьми, еще одно дитя общаги. Когда мама была готова, и Женька снаряжен и расчесан на пробор, пара отправлялась на променад, вызывая видом своим и ностальгической томностью одновременно и насмешку и приязнь у жителей пятого этажа, наблюдающих их в окно или с балконов.
Во всяком случае, попроситься позвонить по межгороду поздно вечером со служебного телефона (естественно, с оплатой счета), когда вдруг стало невмоготу, или со взбесившейся среди ночи сантехникой, или с бьющей током на убой проводкой все мы предпочитали обращаться к Таньке. Она могла встать в позу, но чаще подходила к студенческим проблемам по-человечески, тогда как коменда Лидия Степановна население своего большого дома не жаловала. Население заискивало перед ней и тихо ненавидело за то, что информация о непростиранном пятне от томатного сока на сдаваемом в прачечную постельном тут же становилось достоянием всего общежития, как след дефлорации.
Сперва я думала, что прозвище «Американка» воспитательница носит из-за своей приверженности к широкополым шляпам, взбитой надо лбом в кок челке и прочим экстравагантным выплескам, напоминающим литературные женские образы обитательниц континента Свободы. А оказалось, Татьяна Вячеславовна действительно в не таком уж, судя по возрасту сына, далеком прошлом была замужем за гражданином Соединенных Штатов, шофером-дальнобойщиком по профессии. Может быть, даже негром! Но что-то там у нее на земле ковбоев под звездно-полосатым флагом все-таки не склеилось. И жила теперь она в нашей общаге, правда, в отдельном блоке с комендой, даже в отдельной квартирке, за светящейся оранжевым стеклом дверью. И, чтобы оправдать свое проживание, служила буфером между пятью этажами нас и всемогущей комендантшей Лидией Степановной.