III
На улице, тем временем, начала накрапывать мелкая противная морось. И все же после мрачного затхлого подземелья и набитого всяким хламом нутра донжона выщербленное непогодой и временем крыльцо башни казалось чертовски уютным местечком. Даже не смотря на уродливую черную проплешину на земле прямо напротив ступеней – все, что осталось от одного из волколаков, попытавшихся заступить дорогу Ведьме из Башни Чайки.
Бывшие пленники Стаи жались друг к другу, пытаясь укрыться все вместе под одним огромным, явно рассчитанным на голема и его хозяйку, черным зонтом, что услужливо держал над ними Макс. Сама Розалия-Жозефина стояла рядом, запрокинув лицо к начинающему понемногу светлеть небу, довольно щурясь и с по-детски беззаботной улыбкой ловя губами редкие капли. Мы с Мартой опустились на крыльцо чуть в сторонке. Я стянул с себя куртку и накинул ее на плечи женщины. Она зябко поежилась, кинула на меня быстрый взгляд и благодарно кивнула.
Мисс Джойс, не обращая внимания на дождь, вышагивала по центру двора. В руках она держала небольшую книжечку в коричневом кожаном переплете.
– Кастер... Кинн... Клэрхоф... – бормотала себе под нос чародейка, листая страницы. – А! Вот. Кренвилл.
Она остановилась, едва не запнувшись о не подающую признаков жизни тушу одного из оборотней. Повела указательным пальцев по странице записной книжки, беззвучно шевеля губами, и, словно подцепив что-то, взмахнула рукою перед собой. С кончиков ее ногтей сорвался веер разноцветных искр, складываясь прямо в воздухе в начертанные аккуратным округлым почерком буквы и цифры. Будто бы и в самом деле чей-то адрес. Город, улица, номер дома и, наверное, даже телефон. Буквы шатались как пьяные, дрожали и плясали, прячась друг за дружкой, опрокидываясь и даже вовсе становясь с ног на голову. Корчились и ломались, переплетаясь высвободившимися линиями. Раздавались в стороны, постепенно очерчивая нечто вроде перекосившегося окошка три на три фута, за которым плескалась серая муть.
Леонарда коснулась серой пелены пальчиками, и та разом посветлела, открывая нашему взору загроможденный стеллажами и шкафчиками-картотеками кабинет под низким выбеленным потолком, заваленный какими-то бумагами стол и венчающий его новенький, матово поблескивающий металлическим боком Аппарат Стекинса. За столом, с раскрытым ртом взирая прямо на нас, восседал начинающий лысеть мужчина средних лет. С надкусанным пончиком в руке и еще тремя точно такими же в раскрытой картонной коробке на столе перед ним.
– А... а... – Мужчина открывал и закрывал рот, как выброшенная на берег рыба. Только крошки сыпались ему на грудь.
– Леонарда Джойс, магичка, высшая международная категория, регистрационный номер Браво-Семь-Четыре-Ноль-Эхо-Два-Два, – отчеканила волшебница, представившись. Она подбоченилась и повернулась так, чтобы ее было лучше видно в сложившееся из распавшихся букв и цифр волшебное окно. – Доложите немедленно старшему по званию дежурному офицеру участка, что с ним хотят поговорить. Я должна сообщить властям о преступной деятельности незарегистрированной Стаи оборотней, которую я и мои люди пресекли сегодня ночью в окрестностях Кренвилла, республика Сарр. – Выждала несколько мгновений, но так и не дождавшись реакции от собеседника, сокрушенно вздохнула, подалась всем телом вперед и, грозно сверкнув линзами очков, вдруг оглушительно гаркнула на него: – А ну, живо отодрал свою задницу от стула, болван! Лейтенанта мне сюда! Или я сейчас наложу на тебя такое заклятие, что до самой твоей смерти пончики будут казаться на вкус как коровьи лепешки! Понял? Шевелись!
Я хмыкнул и покосился на Марту. Та тоже улыбалась. Устало и даже немного сонно. Неожиданно что-то вспомнив, я потянулся к нагрудному карману куртки, в которую она куталась, и извлек оттуда давешнюю монету. Ту самую, коей Марта наградила меня сегодня ночью в коридоре гостиницы после нашего небольшого романтического приключения. Не сумев побороть соблазн, чтобы не покрасоваться, пустил монетку волной по кончикам пальцев, в конце эффектным взмахом руки протянув ее женщине.
– Прошу. Это ваше, леди.
Та некоторое время смотрела на десятку, словно не узнавая ее. Затем в ее взгляде мелькнуло понимание. Что-то дрогнуло в лице, и она тихонько хихикнула. Потом чуть громче. И еще. Схватила мою руку с монетой и, прижав ее к груди, облегченно расхохоталась. Я тоже негромко засмеялся, уткнувшись лбом в лоб девушки напротив. Так мы какое-то время и просидели, склонившись над чертовой монеткой, скорее всего и в самом деле вышедшей с монетного двора, которым заведует мой же отец.
– Так вы... тоже? – отсмеявшись наконец, покачала головой Марта. – Вы подумали... что я... – Она вновь прыснула.
– Вы опередили меня самую малость.
Марта со смехом спрятала лицо в ладонях.
– Простите, Марти... у вас не найдется сигаретки?
– Конечно.
Я достал все из той же куртки пачку, выудил тонкую легкую сигару, не совсем, конечно, женский сорт, но и не что-то особо брутальное и горло дерущее, и протянул ее Марте, щелкнул зажигалкой. Та, не переставая вздрагивать от приступов смеха, склонилась над огоньком, а я, пытаясь отвлечься, окинул рассеянным взглядом двор замка поверх ее головы. И замер.
– А это что такое?
В закутке у основания башни, там, где от нее отходила осыпающаяся целыми каменными блоками крепостная стена, что-то сверкнуло и пропало. Зато шелохнулся чахлый кустик малины, отгораживающий его от внешнего мира.
– Что такое? – стремительно подобралась Бэнкс, мигом стряхивая с себя напускную беззаботность. Оба "Ваузера", до того мирно покоящиеся в кобурах на поясе непостижимым образом материализовались у нее в руках.
– Мм? – Марта уже с сигаретой в зубах непонимающе посмотрела на меня.
– Не стрелять! – Я махнул рукою Розалии и, поднявшись с крыльца, шагнул к привлекшему мое внимание закутку. – Кажется, я знаю... – опустился на одно колено у вновь чуть дрогнувшего кустика и, вытянув вперед руку, осторожно раздвинул сухие колючие веточки, – кто это...
Два светящихся в темноте глаза. Вздыбленная серая шерсть и оскаленные в беззвучном рыке клыки. Это был волчонок. Тот, что в башне укусил меня за ногу и был выброшен за это в окно. Он, оказывается, не разбился при падении, не попал под раздачу мисс Джойс, разбиравшейся с волколаками во дворе, и даже не сбежал куда-нибудь под шумок. А просто забился в укромный уголок, поджав маленький дрожащий хвост.
– Проклятье, Рихард, – выдохнула Бэнкс, забывая о нашей конспирации, впрочем, и без того уже потерявшей какой-то смысл, – да просто пристрели ты его наконец.
– И не подумаю, – отрицательно замотал я головою, не отрывая взгляда от щенка. – Я не живодер. Не слушай злую тетю, малыш, – я незаметно пошевелил пальцами, сплетая простенькие успокаивающие чары, – иди сюда. Не бойся.
– Эй! Даже не думай! – предупреждающе крикнула мне в спину Розалия.
– Иди, иди. – Я подцепил неуверенно убравшего клыки волчонка за переднюю лапу и потянул на себя.
– Нет! Терранова! – Конспирация летела ко всем чертям. – Не смей этого делать!
– Вот так, молодец. – Волчонок вяло сопротивлялся моим попыткам, вытащить его из малины.
– Лео! Ну скажи хоть ты ему! – Охотница за головами в отчаянии обернулась на чародейку, ища у нее поддержку.
– Никогда в жизни не видел маленьких оборотней, – проговорил я, взвешивая в руках тянувшего по меньшей мере на пол сотни фунтов щенка. – Его же все равно отдадут Конгрегации магов для изучения. А нам ведь, – и тоже посмотрел на волшебницу, наконец заинтересовавшуюся происходящим, – полагается трофей за уничтожении разбойничьей Стаи, не так ли, мисс Джойс? Так почему бы и не...
Розалия-Жозефина Бэнкс в ужасе схватилась обеими руками за голову:
– Не-е-ет! Только не это! Ненавижу собак!
>>> Следующая глава (в работе)