За три года существования Центр современной драматургии и режиссуры РБ сформировал мостик между молодыми авторами и театральной сценой. Так, например, семинары драматургии и режиссерские лаборатории открыли сцене пьесы Шауры Шакуровой, Дамира Юсупова, Анны Ерошиной, Мунира Кунафина, Игоря Яковлева, Ангизы Ишбулдиной. Пьесы воспитанников ЦДР с завидной регулярностью показывают отличные результаты на знаковых федеральных конкурсах и читках по всей стране. Директор ЦДР Алия Яхина и худрук ЦДР Зиннур Сулейманов рассказали RBtoday, чего не хватает уфимским театрам для всенародной любви и чем подростковые пьесы интереснее взрослых.
– Откуда вообще возникла необходимость в Центре современной драматургии?
З.С.: – Вокруг было много слов о том, что театр деградирует, что местных драматургов нет, а те, кто есть, неактуальны для современного театра. В какой-то момент мы с Алией решили, что нужно от слов переходить к делу. Объявили конкурс пьес, чтобы собрать вместе местных режиссеров и драматургов, поработать с ними. Надо отдать должное, в тот период республиканское министерство культуры тоже находилось в поиске подобного направления, наше желание и их возможности совпали. С того драматургического семинара в 2014 году, по большому счету, и началась работа ЦДР. Мы помогаем молодым отточить мастерство, даем возможность пообщаться с российскими и местными авторами, театроведами, режиссерами, послушать лекции, пройти мастер-классы.
А.Я.: – Двери Центра открыты для всех, кто хочет заниматься драматургией, сценическим искусством. Мы не позиционируем себя как исключительно профессиональное сообщество, куда вход открыт только для избранных и искушенных. Да и в отличие от краткосрочных сценарных курсов и режиссерских мастерских мы нацелены на долгоиграющее пребывание участников в атмосфере драматургического, в частности, и театрального в целом искусства.
З.С.: – У нас есть команда, но мы никогда не писали списков, не составляли протоколов. Особенность Центра еще в том, что абсолютно все мероприятия для участников бесплатные. И даже когда эксперты российского и мирового уровня приезжают к нам в качестве спикеров и лекторов, никто из участников не платит за участие.
– Как строится работа с учениками?
З.С.: – Работать стараемся посезонно, наиболее активно – осенью и весной. Но вообще работа эта не быстрая. Например, в 2016 году мы поехали в экспедицию с драматургами, проехали 11 деревень и три района республики, записывали истории реальных людей – печальные и смешные. Авторы все это переработали, позже прошла лаборатория, и в следующем году выпустили два спектакля в жанре вербатима: «Наши» совместно с УГИИ им. Исмагилова и «Хорошо живем» силами НМТ им. Карима.
А.Я.: – Мы стали замечать, что о деревне пишут надуманные истории. Где-то в сознании обязательно сидит, что в этой теме обязательно должны быть бабушка, дедушка, лавочка. Я не говорю, что это плохо. Но в наших деревнях встречаются вполне себе любопытные современные персонажи. И мы решили съездить и сменить восприятие, в том числе, кстати, и собственное. Драматурги оживились, истории затронули так, что отойти от них было тяжело, естественным образом возникла потребность написать в жанре документальной драматургии. В общем, мы пытаемся идти по собственному пути образовательного процесса, но тем не менее большей частью используем наработанные методы работы со слушателями – обсуждения, разбор пьес, читки, лабораторная часть. Экспедиции планируем повторять. Мы не находимся в жестких временных рамках, освобождены от планирования «сверху». Конечно, мы планируем все мероприятия заранее, примерно на год, что хотим провести – широкими мазками, а ближе к делу формируем детали.
– Сколько человек к вам ходит в сезон?
З.С.: – Кто-то приходит, кто-то уходит. В среднем у нас занимаются человек 15 на каждом семинаре. Это те, кто прошел отбор. Над эскизами работают 5–7 режиссеров вместе с актерами из разных театральных коллективов Уфы.
А.Я.: – Если их будет много, мы начнем подозревать, что либо они все графоманы, либо мы не туда идем. Нам важно качество, а не количество. У нас можно получить знания, направление развития, «вылечить» пьесу. И уже сам автор решает, прислушиваться к этим вариантам «диагноза» или нет. Зиннур, тебе не кажется, что большинство пьес, которые нам присылают, какие-то шаблонные? Не знаю, почему. Редко встречается интересная форма, новаторов мало.
З.С.: – Почему-то авторы считают, что драматургии не надо учиться. Люди приносят пьесы – там вроде есть что-то интересное, но начинаешь разговаривать и оказывается, что начитанность в жанре ограничивается школьной программой, которую автор когда-то читал и полузабыл. Вот как так?
– Как определяете, с кем работать, а кто еще должен подрасти?
З.С.: – У нас есть отборщики пьес. Большинством голосов, можно сказать. С первых семинаров привлекаем уфимских театроведов, драматургов. Володя Жеребцов и Наталия Мошина, Рида Буранова и Айсылу Сагитова, куратор нашего Центра с первых дней Дина Давлетшина – это люди, которым не все равно, которые сотрудничают с нами не первый год.
А.Я.: – Зиннур скромничает, не упоминая себя в этом списке. Есть у него нюх на пьесы. Написано, может быть, наивно, но он интуитивно понимает, что там есть нечто ценное, возможно, идея или герой, или что-то другое. Если такие пьесы попали бы в тот или иной театр по почте, уже на второй странице ее выкинули бы в ведро. В текстах некоторых авторов чувствуется желание рассказать свою историю, побудить интерес к теме, но отсутствие навыков для грамотного построения выходит боком. И вот тут на помощь приходит ЦДР.
– Можете кого-то назвать в качестве примера?
А.Я.: – Например, первая пьеса Марата Мухлисова вызывала сомнения у экспертов…
З.С.: – Зато в ней есть история, и уже следующая его пьеса «Поселок» доказала, что Марат – человек одаренный. Пьесу заметили, опубликовали в прошлом году в журнале «Урал». Ее пока еще не поставили, но я уверен, что это всего лишь вопрос времени. Марат как режиссер сделал очень любопытный эскиз по собственной пьесе на Туймазинской лаборатории, который способен вырасти в полноценную «одноактовку».
– На какие средства существует ЦДР?
А.Я.: – Мы обращаемся во многие фонды по поддержке культурных мероприятий, в том числе и в госструктуры, которые выделяют гранты на творческие проекты. В итоге каждый наш проект осуществляется за счет субсидий и грантов. Но мы не конъюнктурщики, которые сидят и думают, как бы подстроиться под очередной грант.
З.С.: – Основные источники – это министерство культуры Башкирии и Союз театральных деятелей. Сейчас при поддержке уфимской городской администрации занимаемся двумя проектами, которые намечены на осень. «ДрамКвадратик» – лаборатория для подростков 11–16 лет, которую мы запустили год назад с драматургом Ангизой Ишбулдиной. Среди участников не только подростки из обычных школ, но и из патронатных семей и детских домов. Проект идет по шотландской методике Class act. Она позволяет работать с подростком так, чтобы не навязывать ему собственные идеи и образы, а чтобы он разрабатывал собственные. В прошлом году по итогам дебютного «ДрамКвадратика» вышел небольшой сборник, а на сцене «The Театра» поставили спектакль Римы Харисовой «Вика в Конфетляндии» по пьесе 11-летней Лейлы Мизиевой.
А.Я.: – Отбор в этом году шел по сочинениям. Когда стали их читать, уже на втором-третьем тексте было сложно удержать слезы.
З.С.: – Мы сидели в кафе и все вместе плакали. Там нет ничего особенного, они не пытаются разжалобить, но при этом все предельно просто, и ты понимаешь, что за этим где-то на глубине скрыто такое… Этот невероятный мир ребенка может всех обогатить через театр.
А.Я.: – Второй план на осень – конкурс пьес для детей «Мастерская сказок», который мы проводим совместно с ТЮЗом. Курс лекций, разбор текстов, доработка, и в итоге пять пьес отправятся на режиссерскую лабораторию, чтобы по ним ставили эскизы. Финальную подборку пьес мы разошлем по театрам с рекомендациями. Вторая половина года посвящена полностью подростковой драматургии. Любопытна эта зеркальная связь: пьесы, которые для детей пишут взрослые, и пьесы, где авторы – сами дети.
– Вы работаете с авторами по всей республике?
З.С.: – Конечно, интернет упрощает этот процесс. Сама драматургия, как и любая литература, создается в тишине, когда автор остается один на один со своими мыслями. Не нужно все время держать за холку, нужно уметь отпускать автора. Когда текст настоится, его пришлют, мы прочитаем, укажем на ошибки. Если есть потенциал, приглашаем на ближайший семинар, при необходимости помогаем с проживанием.
А.Я.: – Стараемся привлекать авторов и режиссеров из других регионов, чтобы всех здесь встряхнуть, зарядить. Показательно, как по этому поводу рефлексируют наши театральные труппы. Кто-то относится с огромным воодушевлением, для них это настоящий творческий всплеск, а кто-то сопротивляется, мол, не лезьте в чужой монастырь со своим уставом. Так или иначе, мы – везунчики, ведь каждая творческая лаборатория дает, минимум, по одному полноценному спектаклю.
З.С.: – Кроме того, при Союзе писателей РБ ведем работу в секции драматургии с Муниром Кунафиным, главредом журнала «Шонкар». Набрали авторов, которые пишут чисто на башкирском языке – национальный театр не может быть только переводным. Да, есть целая плеяда и ныне живущих драматургов, которые пишут для театра, но им за 60–70 лет. Молодежи очень мало, тем более пишущей на национальном языке. А как без этого может развиваться театр? Радует, что среди наших постоянных семинаристов заслужившие признание драматургессы – Сарвар Сурина и Амина Яхина, они активно работают над ошибками в своих текстах, несмотря на опыт, держат себя в тонусе, продолжают учиться.
А.Я.: – Не знаю, когда именно наступит день, и театральное сообщество начнет воспринимать серьезно уфимский частный театр «The Театр». На базе этого театра сейчас обучается группа молодых и жаждущих авторов «жЫ-шЫ с Ы». Эта студия драматургов – по большому счету, единственная в городе, через которую мы можем общаться с современной молодежью. У «The Театра» уже сформировалась своя публика, которая ждет от него откровенного разговора, определенного эпатажа, смелого эксперимента. Показ эскизов в августе покажет потенциал этой студии.
– Какой главный результат от всех этих семинаров? В том, что пишутся пьесы, они становятся качественнее, их ставят на сцене?
А.Я.: – Надо понимать, что не все пьесы дойдут до формы спектакля. Но, конечно, мы счастливы каждой премьере наших семинаристов. Бывает обидно, что хороший материал так и не нашел своего режиссера-постановщика. Вообще, мы изначально не ставили себе цель набрать творческих ребят, выпускать спектакли, коллекционировать пьесы, осваивать субсидии. Когда мы решили работать как ЦДР, на тот момент последние лет 10–12 никто подобным обучением системно не занимался. Была брешь – этой работы с молодыми не хватало. Все процессы возникли и продолжают возникать вполне органично. Результаты разные, но они есть. А с Зиннуром старательно смотрим в противоположные стороны, и это хорошо, иначе не было бы нашего тандема.
З.С.: – Мы не настраивались на мгновенный ошеломительный успех и признание. Около 25 проектов за три года работы ЦДР – хороший результат, мы неплохо раскрутили этот маховик.
А.Я.: – Мы разрыхлили творческую среду настолько, что стали появляться конкуренты. Та же лаборатория кино, театра и ТВ «Mediahouse» – добро пожаловать, ребята.
– Уфимская молодежь зачастую отказывается ходить в наши театры. Зритель периодически сдается, идет в театр, но ему там скучно, если не хуже, и он снова занимает оборону. Как вернуть доверие?
З.С.: – Зрители ждут живой театр, хотят смотреть про себя, но театр не всегда это чувствует. Эта связь действительно нарушена. Нужно понимать, что театр находится в жестких рамках: у него есть план по зрителям и спектаклям. Театр должен работать как завод, чтобы его выполнить. И поэтому он менее поворотлив, чтобы позволить себе тот или иной эксперимент. Во всем мире существуют творческие площадки, которые рядом с театром занимаются режиссерскими лабораториями и разработкой современных контекстов. В качестве такой буферной зоны работает и ЦДР. Потихоньку новый формат входит в репертуар и начинает менять как зрителя, так и сам театр. У нас этот процесс движется медленнее. И цель в том, чтобы локальный театральный мир не застаивался. Я помню, как в свое время на наши фестивали приезжали московские критики и с умилением говорили, что только в провинции сохранился настоящий репертуарный театр, мелькало слово «заповедник». Театру уже давно тесно в привычных рамках, тем более региональных. Понятно, что традиционный театр консервативен и никуда не уйдет, для современного театра нужны современные тексты. Да, мы приспосабливаем классику, но не нужно ее бояться и говорить, что это ветошь. Классика потому так и называется, что говорит о вечном.
А.Я.: – Проекты Центра – «ДрамКвадратик», «Мастерская сказок» – своим созданием и концепцией призваны восстанавливать то самое доверие к театру. Еще я уверена, что творческие студии «Оперение» Благотворительного фонда Хабенского, студенческая лаборатория «Mediahouse» и другие, работающие в нашем городе, прокладывают хорошую тропу ко всем, в том числе и «заповедным» театрам.
– Я говорил о неприятии классики потому, что сами постановки откровенно скучны. Современные тексты говорят про здесь и сейчас, в том числе и из-за этой актуальности их не хотят пускать на сцену и оставляют «всегда актуальную» классику в безвозвратно устаревшей обертке.
А.Я.: – Я бы выступила за гармоничное существование как классической драматургии, так и новейшей драмы. Как фундамент дома периодически, раз в 15 лет, требует ремонта, так и обои мы переклеиваем раз в четыре года. В качестве успешного примера осовременивания классического материала могу привести дипломную работу актерского курса 2018 года – режиссер-педагог Рима Харисова создала спектакль в формате музыкального сторителлинга по пьесе «Дурочка» испанского драматурга XVI века Лопе де Вега. Вот наглядная демонстрация попадания темы пьесы в контекст нашего времени. Режиссер размежевала огромный пласт поэтической драматургии в динамичную, современную историю. И конфетка, и обертка – равноактуальны.
З.С.: – Если проанализировать репертуары наших театров, то встречаются довольно много современных вещей – вопрос в том, каких именно. Форма подачи стара, безусловно. Смотреть, как симпатично говорят со сцены, уже никому не интересно, одних красивых мизансцен мало, люди хотят честных ответов на вопросы, от которых болит прямо сейчас. Этим мы не выступаем против существующей системы, а напоминаем, что театр всегда был отражением действительности. Невозможно постоянно отводить глаза, мол, нас не касаются все эти проблемы. Но видите, это отрицание принимает радикальные формы – штраф, запрет, суд. А ведь это просто попытка театра заговорить на современном языке. Да, может быть не так, как нравится всем, но это именно тот пласт, который необходим и театру, и зрителю. Я не говорю сейчас: я за того же Кирилла Серебренникова или против, я – за театр. Театр должен быть гибким. Если говорить о национальном театре, то он более консервативен, потому что таков его зритель. Это, в частности, среднее и старшее поколение, и театры не задумываются, к сожалению, как стать привлекательными для молодых. И при подборе пьес обычно имеют в виду более платежеспособную аудиторию. Если будет резкий всплеск пьес, которые чересчур современны, это вызовет бурю возмущения. Поэтому нужно потихоньку приучать зрителя, предлагать ему разные форматы. Осовременивание таких театров – дело очень не простое, но потенциально возможное. То, что с нами начал работать ТЮЗ, что в «Нуре» поставили спектакль «Живи на солнечной стороне!» по пьесе Кунафина «Изи-пизи лимон сквизи», доказывает, что движение есть.
– А когда эти единичные случаи изменят систему?
З.С.: – Во время учебы в «Щуке» развитие искусства нам преподносили с точки зрения глобальных мировых процессов. Мы сильно зависим от того, что происходит на планете. Мне кажется, общее ощущение хаоса потому, что старая система доламывается и на наших глазах перетекает во что-то новое, пока еще не понятное. Причем театр в этот водоворот попал в последнюю очередь. Историк говорил про цикличность нашей истории. Начало века у нас всегда смутное, стабильность кристаллизуется примерно к середине века. В конце – всегда слом того, что наработано. То есть мы пока в начале пути. И если мы сейчас будем бездействовать, можем потерять что-то очень важное. Мы не хотим наблюдать, а хотим в этом участвовать, задавать направление. Когда менялись идеологии, когда от старого нужно было отказываться и строить новое, всегда находились люди, способные проложить мостик между прошлым и будущим, сохранив самое ценное. Мне кажется, сейчас повторяется нечто подобное. Причем я бы не стал делить – вот традиционный театр, а вот новая драма, где «ругаются матом» или что еще похуже. По-моему, все потихоньку переплетается, и этот процесс уже не остановить.
Зиннур Сулейманов родился 12 августа 1978 года в Баймаке. Окончил театральный факультет УГИИ им.З.Исмагилова, ВТУ им.М.Щукина. Режиссер, член Союза театральных деятелей РФ. Художественный руководитель Центра драматургии и режиссуры РБ, режиссер Стерлитамакского театрально-концертного объединения. Осуществил более 20 постановок в Стерлитамаке, Уфе, Салавате, Туймазах, Сибае. Активно работает с татарстанскими театрами в Мензелинске, Альметьевске, Буинске.
Алия Яхина родилась 13 сентября 1978 года в Баймаке. Окончила продюсерский факультет РАТИ (ГИТИС). Театральный продюсер, директор Центра драматургии и режиссуры Республики Башкортостан, заместитель председателя СТД РБ, директор Дома актера им.Б.Юсуповой, руководитель компании ufa.kassir.ru. Активно сотрудничает с независимыми театральными коллективами Уфы (профессиональный частный театр «The Театр», театр в гриме «Dе Bufo»).
