(окончание)
Потом вы замечаете, что мужчин рядом с Ниной всего двое, причем в постели наблюдается только один – брюнет, несколько похожий на Ван Дама, только значительно ниже ростом, чем обладатель двойного удара. К тому времени вас уже посвящают в особенности интимных отношений с обладателем закаченного до квадратного состояния торса, по имени Ромка Исупов. Оказывается, они ограничиваются петтингом, то есть все, что происходит по ночам, в комнате, населенной тремя девственницами не выходит за пределы … за пределы чего? Бог его знает, за пределы чего, но вы начинаете относиться к Нинке лучше. И тогда уже вам не воспротивиться ее обаянию.
Тем более, что суровая Галька и затюканная Танька уже попривыкли и воспринимают Исупова чем-то вроде постельной принадлежности на кровати их соседки. Ко всему прочему, Ромка – типичный ИПФ-овец, и говорить ему ни с Галькой, ни с Танькой, ни с кем-то еще из заползающих на огонек худграфовцев не о чем. И он все время молчит. Его никто не замечает. Он никого не замечает. Он никому даром не нужен, ему на всех…
Второй Нинкин мужчина – Лешка Курбатов. Он спецназовец. Хотя внешне на спецназовца похож скорее Ромка. Лешка – стройный, даже тонкий, у него большие серые глаза и вообще лицо чувствительного человека. Особенно замечательны в Лешке волосы – они светло-пегого цвета и дружно торчат вверх. Можно подумать, Лешку до смерти перепугали, или он все время висит вниз головой.
Лешка с нами общается. Он разговаривает с нами о своей любви к Нинке и о смерти, которую встретил как-то в Афгане. Она (не Нинка, а смерть) прошла однажды мимо, остановилась и посмотрела на него. «Теперь, я – псих,» - утверждает Лешка, широко раскрывая свои и без того не маленькие глаза, - «И Нинка теперь просто не может отказать мне. Умру». Лешка играет на гитаре и поет Цоя, вполне неплохо. Когда Цоя поем мы, тонкими голосами и с лирическими подвываниями, Лешка хохочет. У него есть пара-тройка забавных выражений и настоящий пистолет .
Когда Лешка впервые появился в пятьсот седьмой, он в первую очередь дождался Ромку, всерьез намереваясь поставить нужные точки над нужными «и». Мы дружно отпаивали валерианкой Нинку, предполагавшую, что все оставшиеся вечер и ночь ей придется заниматься отмыванием комнаты от крови. Однако, разговор, начавшийся весьма недвусмысленно, закончился за полночь мирным распитием алкогольных напитков. «Ромка – мужик, что надо» - сделал вывод Лешка, правда, как же тогда быть с Нинкой, не решилось.
Время от времени Нинка погружалась в глубокие раздумья, результатом которых обычно было: «Нет. Так нельзя. Нужно кого-то бросать. Ромку… Или Лешку?»
И все продолжалось по-прежнему. Мужчины, заключившие джентльменское соглашение, выбрали весьма своеобразный способ борьбы за сердце своей избранницы: они просто брали Нинку и запирали. Ромка запирал ее в своей комнате на втором этаже. Уводил и, отправляясь на занятия, закрывал на ключ. Порой мог уехать к себе в Нижнюю Салду и оставить Нинку запертой.
Лешка и вовсе помещал любимую за колючую проволоку, так как работал в закрытом городе Верх-Нейвинске. Конечно, ему каждый раз сложно было доставать для Нинки пропуск на территорию. Поэтому чаще всего покорная пленница тащилась за суровым кавалером не один километр вдоль бетонного забора к потаенным лазейкам. Потом перелезала через всякие проволочные преграды, рискуя порвать колготки. Один раз ей даже чуть не откусила ногу вместе с сапогом служебная собака. В результате всех этих сложностей Нинка обретала сомнительное счастье неделями сидеть в пустой комнате служебной квартиры Курбатова и ждать его с работы.
Естественно, подобная практика не могла не сказаться пагубно на учебе. А ведь, что немаловажно, Нинка Седова ко всему прочему была здорово талантлива. Чего стоили хотя бы ее иллюстрации к «Вини Пуху» в технике монотипии типографской краской. Картинка с осликом, рассматривающим в лужице свой осиротевший без хвостика тыл и подписью «душераздирающее зрелище» неизменно вызывала гомерический хохот и страстные призывы пустить побоку мужиков и не зарывать в землю талант.
Еще к этому следует добавить, что ни одного из парней Нинка не любила.
Но с худграфа из-за них она все-таки вылетела.
Такое вот душераздирающее зрелище.