Денис Адлерберг: Многие русские читатели, сталкиваясь с творчеством японца, задают такой вопрос: «А массовая ли это литература?». Куда ставить Мураками? В один ряд с классиками современной литературы вроде Джонатана Франзена и Иэна Макьюэна? Или же это массовая литература, блокбастер, жвачка для псевдоинтеллектуалов? Я отвечу кратко: нет, это не массовая литература. Массовая литература и массовая культура, как правило, образование жанровое. Это то, в чём угадывается читательская эмоция, и писатель или режиссёр намеренно пытается смоделировать ту или иную реакцию. Реакцию на некие раздражители, которые он рассыпает в тексте. Мураками определённо не относится к такому типу писателей. С большой долей вероятности его можно определить как автора, который практически ничего не хочет сказать. Если мы будем отвечать на извечный вопрос из советского или российского учебника: «Что хочет сказать автор?», ответом будет: «Ничего». Он даёт достаточно абстрактные мазки. Условные сюжеты, которые ничему не учат. Которые не показывают развития героев. Которые не рассказывают увлекательную историю. Они не вовлекают нас в бесконечное следование за переживаниями героя. Мураками не манипулирует, а это признак хорошей литературы. Он не пытается заставить нас что-то чувствовать. Массовая культура всё время нами манипулирует. Прекрасный фильм «Интерстеллар», но он принадлежит к массовой культуре. И когда композитор Ханс Циммер запускает оркестр с плачущими скрипками на фоне трагического момента в фильме, зал плачет. Мураками такими вещами не занимается.
Примерно это же он делает в рассказе, по которому снят наш сегодняшний фильм. Рассказ «Сжечь сарай» весьма условно можно назвать первоисточником для фильма. Режиссёр, казалось бы, следует фабульной стратегии, которую закладывает Мураками. Он следует той событийной истории, которая происходит с героями. Их трое, у Мураками они не имеют имён. Первый — это Рассказчик, от лица которого ведётся повествование. Он писатель, о успешности которого мы ничего не знаем, и у него есть подруга — ещё одна героиня рассказа. И их отношения опять же совершенно неясны. Они то ли любовники, то ли нет. Они практически ни о чём не разговаривают. Рассказчик говорит: «Не оказалось ничего такого, о чём я должен был ей сказать». «Правда. Нет ничего, о чём я должен рассказывать», — продолжает он. И тут мы вспоминаем, что он писатель. Писателем, кстати, является и режиссёр фильма, который мы сегодня будем смотреть. Именно как писатель он начинал свою карьеру. И начал с довольно успешного романа, который до сих пор читается и был переведён на множество языков. Рассказчик из произведения Мураками плавно повествует о своих отношениях с героиней, а также о её встрече с новым любовником, который выступает его антиподом. В одну из их встреч, кульминационную для всей фабульной составляющей текста этот новый любовник признаётся, что он поджигает сараи. Что такое «поджигать сараи»? А были ли эти сараи? Очень важный вопрос, потому что именно он займёт Рассказчика. И я попрошу обратить внимание на то, насколько реальным является то, что мы сегодня увидим. Насколько это повторяет реальность или насколько это поток сознания героя, структура, которую выстраивает его память и некие эмоциональные триггеры.
Рассказ Мураками начинается со сцены знакомства Рассказчика с подругой. Он наблюдает за ней в зале, где она чистит мандарины. «Просто чистит мандарины», — говорит Рассказчик. Однако через несколько предложений мы узнаём, что никаких мандаринов нет, а девушка увлечена пантомимой. А были ли сараи? Я повторю этот вопрос. «В мире огромное количество сараев, и мне кажется, все они ждут, когда я их сожгу», — говорит один из персонажей. И он подчёркивает, что не он решает, какой сарай будет сожжён. Что же такое сарай? В рассказе это может быть прочитано совершенно разными способами. Мураками не тот писатель, который хочет достичь единой трактовки. Мураками хочет показать целую группу смыслов. И каждый из читателей — каждый из вас — может по-своему их увидеть.
Рассказчик — писатель, однако мы ни разу не видим его в акте творчества. Мы ни разу не видим его за написанием. Мы не знаем, пишет ли он что-нибудь. И важно, что друг, который появляется — и неизвестно, появляется ли он в реальности или в сознании героя, — подталкивает его к размышлению: «Может, он просто подбивал меня на поджог сарая? Иными словами, вложив в мою голову образ горящего сарая, раздувал его, словно накачивал воздухом велосипедные колёса». Так о чём же это? Это рассказ о художнике, писателе, который пытается создать свой текст или любой артефакт? Или это, быть может, рассказ о преступнике который сжигает сараи? Или рассказ об убийце... Мы не знаем. И ответа на это не будет. Ответ будет у каждого свой.
Режиссёр, снявший фильм, который мы сегодня будем смотреть, является одним из самых интересных корейских режиссёров современности. При этом он не старается быть слишком экспериментальным, не играет с жанровыми формами, не строит излишне интеллектуальный текст со множеством отсылок и аллюзий ко всем шедеврам мирового кинематографа. Хотя, казалось бы, тот факт, что у Мураками как минимум один раз упоминается Феллини и много раз упомянуты джазовые музыкальные произведения, на это подбивает. Но режиссёр, которого критики и сообщество любителей кино называет давним фанатом Достоевского, снимает экзистенциальную историю. Он показывает, как можно общаться. И ставит вопрос: а можно ли? Экзистенциальное «Ад — это другие» — одна из главных проблем всего его творчества. Я буду очень рад услышать ваши версии во время обсуждения.
Читать «Сжечь сарай».
Локация : Горизонт CINEMA&EMOTION
Дата: 5 июля 2018, 19:30
Ивент в Facebook
Первая часть лекции, Ксения Пирогова.
Обсуждение после фильма.