Наш герой очень хотел провести жизнь в букинистическом магазине, но что-то пошло не так. «Пришлось зарабатывать», — признается бизнесмен и уральский политик Антон Баков. Однако кое-что напечатать и продать ему удалось.
Сериал «Свердчеловек» — это истории об уральцах, выбравших нетривиальный жизненный путь. Открывает проект Антон Баков – фееричный уральский политик, монархист,книжный червь и, как он сам себя называет, человек-параноик. Статью на«Википедии» о нем будто бы писал сказочник: владыка заморских земель и уральских франков, борец за восстановление численности тайменя в свердловских реках и «человек Чубайса».
Непридуманные истории о жизни в своем виртуальном государстве, переводе Корана и путешествии в Тегеран с чемоданом водки Антон Баков рассказывает здесь и сейчас.
Каждый человек особенный, а я — в особенности особенный. Я — это я,уникальная личность, другой такой и не знаю. Все хочу с кем-нибудь познакомиться поближе, но так близко, как с собой, за 50 лет не получилось...
— Всю жизнь мечтал работать в книжном —
Открою вам секрет: в нашей стране идея ничего не стоит, только реализованная она принесет какую-то прибыль. Вот я на самом деле книжный червь и совершенно непубличный человек. Всю жизнь мечтал быть продавцом в букинистическом магазине, но то семью содержать надо, то кому-нибудь заплатить. Как говорит моя жена, не мог никому сказать «нет». Так меня в бизнес и затянуло.
Еще в советские времена я как-то задумался: страна-то у нас огромная, а вот Коран на русском издавался всего один раз — в 1961 году. Тогда книга стоила 300 рублей и была востребована: не только к православию тянулись люди после насаждавшегося им атеизма. И я решил перевести Коран. Действовал через Таджикистан (у нас же считалось, что для научных целей изданных десяти тысяч экземпляров достаточно, а другим-то и не надо); нашел народную поэтессу Гулрухсор Сафиеву, и мы от имени таджикского отделения советского фонда культуры перевели и издали этот Коран в количестве 100 тысяч экземпляров. Продали выгодно: по 27 рублей за штуку. Это были сумасшедшие деньги — более двух с половиной миллионов! Продавали и в Москве, и в Екатеринбурге, и в Сибири, остальной тираж свезли в Казахстан и Узбекистан.
На этот бизнес ушло больше двух лет: все было в ужасном дефиците, долго искали бумагу, фольгу для украшения обложки, картон. Короче, любое движение превращалось в потугу. И тогда мне казалось, что ничего не получится... Да я вообще всегда так думаю, я же параноик. Вот если какой-нибудь человек будет опаздывать на встречу со мной, то все! Я начинаю думать, что он попал под машину, что его арестовали или случилось что-то еще. Или что он, гад такой, решил меня кинуть!.. Через пять минут человек появляется, я выдыхаю, но за это время я успеваю перегнать в своей голове очень многое.
— Мой друг – тиран —
Последние месяцы я провел на острове в Тихом океане, где ни одна рыба по-русски не говорит. А любовь к туризму у меня старая, опять же с советских времен: тогда никто никуда не ездил. Я же человек нестандартный, вот меня и ведут такие нестандартные тропы.
Все началось в 1991 году с Тегерана. Я делал это для Екатеринбурга и его жителей, которые тоже, наверно, хотели путешествовать: помню, посмотрел на карту Советского Союза, где ближе всего была граница с иностранцами, туда и решил ехать. Но кто же знал, что визу придется ждать больше года? Конечно, когда я ее получил, то понял — свердловчане туда точно не поедут.
Тегеран оказался потрясающим местом: всюду было написано «Покончим с Америкой», тут же ездили ржавые американские машины, а женщины ходили в хиджабах. И, значит, прилетаю, а меня наш вице-консул спрашивает:
— Надеюсь, у вас нет с собой водки?
— Нет, — отвечаю я ему, — только девять бутылок.
— Это же девять лет тюрьмы! Пойду, отвлеку таможенницу…
В 1993-м был Тибет. С нами оказалась девочка-гид, ее брат был Богом – Буддой. Когда ему было десять, они пришли в храм, тут же к ним подбегает монах и говорит: «Ой, привет, мы тебя десять лет ищем!» В общем,отправились мы к нему в монастырь, парню тогда уже лет 13 исполнилось, и как он лихо всеми руководил! Вокруг взрослые и даже престарелые монахи, а он среди них – неприкаянный вождь.
Чаще всего я путешествовал как коммерсант и знакомился с главами государств, у меня даже есть друг – тиран, диктатор из Гамбии. Говорят, что турист – это тот, кто всегда возвращается домой, а вот путешественник может и не вернуться. Последние годы меня посещает мысль об эмиграции, хотя решение надо было принять еще в 2004 году, когда я увидел портрет Че Гевары в кабинете у Славы Суркова в Кремле. Но задумался об этом позже,спустя десять лет, когда к России присоединился Крым, а еще через год убили Немцова.
— Все, что я делал раньше – это только разминка —
Построить императорский дворец на Урале мне так и не удалось, сколько бы я ни вбрасывал эту идею нашим властям. Я говорил: неплохо было бы позаботиться о том, чтобы Екатеринбург получил статус императорской столицы России. Я даже указ об этом написал! Но ответа нет, и на свое поле площадью пять квадратных километров, которое я готов пожертвовать для этой благой миссии, мы даже не согласовали съезд с Тюменского тракта. Зато построил много поселков, там сейчас более десяти тысяч человек живут. А за счет этого живу и я.
Моей второй семье уже больше 25 лет. Впервые я женился, когда мне было еще 18, а потом мы с супругой закончили институт, и она влюбилась. Сейчас-то я рад за нее, но тогда мне было очень обидно, что меня кому-то предпочли. Или кого-то предпочли мне? До сих пор мне сложно выговорить эти слова, но тогда-то это была просто трагедия.
Потом я увел из семьи свою нынешнюю жену, и мы живем до сих пор. Бывало по-разному, порой даже хотелось развестись, но однажды Марина [жена — прим. ЕТВ] меня очень поддержала. С тех пор мы – как неразлучники, недавно провели вместе три месяца у Тихого океана. Представьте: вокруг ни одна рыба по-русски не говорит, а вы вместе и не пытаетесь убить друг друга — это такой супер-медовый месяц двадцать лет спустя. Это дорогого стоит.
С Мариной мне хочется много увидеть и сделать. Мне кажется, что все грандиозные планы еще впереди, а все, что я делал до этого – только разминка. Мне жаль, что тот молодой и энергичный пацан, который раньше за меня работал, состарился. Надеюсь, что тот предпенсионного возраста дядечка, в которого я превратился, он еще поскрипит и сможет что-то сделать.
Моя заветная мечта, как ни странно, связана с моей семьей. Потому что обычно, когда человек уходит, его мир разрушается. Становятся не нужны книги, которые он собирал, коллекции минералов, никому не становится нужным тот круг общения, который вокруг него формировался. И я надеюсь,что моя большая семья — четверо детей, пятеро (пока) внуков — они сохранят единство.