— Это поликлиника?
Секретарь главного врача раздраженно ответила: «Да, да! В чем дело девушка? Вы уже четвертый раз звоните. Я вас по голосу узнала. Да, да, я знаю, что вы известная спортсменка. Я поняла. Но Григорий Исаевич тоже известный специалист, профессор. Он занят. Без очереди — нельзя. Что же вы такая... упрямая?» Секретарь в другом случае сказала бы «наглая», но фамилия спортсменки, действительно, была известной, поэтому она сдержалась.
«Хорошо, я сейчас его спрошу. Он вас примет, когда закончит прием. Он не старик, не торопитесь с оценками. Между прочим, дамочка, — ехидно процедила секретарь, — Григорию Исаевичу не дашь его пятидесяти: без единой сединки, красив, как Бог, не то что некоторые. Я Вас по телевизору видела. Ну хорошо, хорошо, я сейчас... да вот он ко мне подошел за чаем».
Через полчаса Татьяна была в поликлинике. От непереносимой боли в ноге пот выступил у нее на лбу и подбородке.
Раскрасневшись от боли и утомительной дороги, она, прежде чем войти к профессору, зашла взглянуть на секретаря, с которой ей пришлось целый день вести перепалку.
— Ну, вы и кикимора...! — не выдержала Татьяна.
Действительно, на первый взгляд внешность секретаря останавливала любого, как красный светофор: неубранные седые волосы торчали в разные стороны, как у Незнайки в известной детской книжке; местами клочья волос были фиолетового, местами — рыжего цвета. Один глаз смотрел на дверь и был голубого цвета, другой на окно и был карим. Два верхних зуба проросли до нижней десны, где отсутствовали два передних зуба.
Татьяна расхохоталась чуть ли не в лицо еще далеко не старой, как ей показалось женщине. Во всяком случае, морщин на ее лице она не увидела. Понимая, что ведет себя скверно, Татьяна все же извинилась и, постучавшись, вошла в кабинет врача.
Вслед (до сих пор Татьяна не может этого забыть) ей тихо прошипели:
— Даром, дамочка, вам это не пройдет...
Войдя в кабинет, она сразу вспомнила слова секретаря: «Красив, как Бог!». — «А ведь верно!» — У Татьяны даже дух перехватило. Сердце забилось так, что появилась небольшая одышка. — «Надо же! Словно стометровку прогнала за одиннадцать секунд».
Пока профессор осматривал ее больную ногу, она не могла отвести взгляд от его лица и приятных, ласковых рук. «Слушай, Татьяна! — сказала она себе. — Это же мой мужик, сердцем чувствую».
От таких мыслей ее сначала бросило в дрожь, затем горячая кровь, как кипяток, разбежалась по всему телу.
Профессор как будто читал ее мысли.
— Что, Татьяна Васильевна, оробели? Доктор понравился?
«О нахал!», — втихомолку возмутилась Татьяна, а вслух ответила: «Да, очень. Вы мне чем-то моего отца напоминаете», — почему-то приплела она своего родителя.
«Вот так да! — засмеялся профессор. — Хорошо вы меня в отцы определили! Благодарю вас».
Ей показалось, что Григорий Исаевич все-таки смутился.
«Вы, знаете, Татьяна... — Можно вас без отчества? Ко мне молодые женщины (во всяком случае пока) относятся с интересом, могу сказать — даже с любовью. Вы уж извините за саморекламу».
Он подошел к ней и поцеловал руку. Неожиданно для себя (тем более для профессора) Татьяна, встав на цыпочки и резко притянув правой рукой голову доктора (а силы в руках у нее было дай Бог: не зря чемпионка мира), поцеловала его в лоб и куда-то за ухо.
Читайте вторую часть здесь - ЖМИ