Герцог Вильруа был красавчиком. Когда он шел по Зеркальной галерее Версаля, галантные дамы в роскошных париках томно вздыхали и закатывали глаза:
- Он очаровательный!
Вильруа вскидывал подбородок: он знал, что говорят про него, потому что при дворе его так и звали - Очаровательный. И, конечно, он мог бы сделать блестящую карьеру в постели какой-нибудь из этих галантных дам, а может и не одной (вы же понимаете, что там были весьма знатные постели). Но зачем? Зачем использовать женщин в карьерных целях, когда ты друг детства самого влиятельного и сиятельного монарха в мире - Людовика XIV, которого так и называют - Король Солнце.
И карьера у Вильруа была на зависть если не всем, то многим. В 19 лет он становился командиром Лионского полка, в 33 года получает звание генерал-лейтенанта, а в 49 Вильруа уже герцог и к тому же маршал Франции. В непрерывных войнах конца XVII века Вильруа сражается под началом знаменитого Франсуа-Анри де Монморанси-Бутвиля, более известного как маршал Люксембург, а после его смерти возглавляет все войска во Фландрии. Причем, командуя сильнейшей армией мира, действует Вильруа весьма неловко и лишь чудом избегает серьезных поражений. Но остается любимчиком короля, и поэтому, когда на заре XVIII века на европейском континенте разгорается Война за испанское наследство, Людовик посылает Вильруа в Италию, где французам противостоит армия Габсбургов под командованием принца Евгения Савойского. И вот здесь маршал Вильруа проявляет себя во всем блеске - так, чтобы ни у кого не оставалось сомнений в его военных талантах.
Вначале, в сентябре 1701 года, он бросает свои полки в безумную атаку на укрепленные позиции имперцев при Кьяри и, разумеется, терпит поражение, при этом его армия несет тяжелые потери. Затем пытается помешать принцу Евгению взять Кремону, да так "удачно", что попадает в плен (Кремону, кстати, имперцы тогда так и не взяли, но в этом нет ни капли заслуги Вильруа). Во Франции многие (только не дамы), узнав о судьбе Очаровательного, вздохнули с облегчением: ну наконец-то провидение нас избавило от этого бездаря в красивом мундире. Но они рано радовались, потому что через несколько месяцев Вильруа выпускают (не исключено, что специально, чтобы насолить французам), и в 1703 году он снова в строю - командует армией в Испанских Нидерландах. Вильруа хочет исправиться, ищет боя, желая разгромить противников в крупном решающем сражении, но такая возможность ему предоставляется лишь в мае 1706 года возле бельгийской деревушки Рамильи. Тем более, что и его противник - английский военачальник Джон Черчилль, герцог Мальборо тоже не прочь скрестить шпаги. Он, как и все в мире, прекрасно знает, кто такой Вильруа и чего стоят его военные таланты.
Пиренеев больше нет!
Война за испанское наследство опустошала европейский континент с 1701 по 1714 годы. В этой драматичной бойне французские Бурбоны схлестнулись с австрийскими Габсбургами и их английскими и голландскими друзьями. Причина банальна - кого посадить на трон в Мадриде после смерти короля Карла II, скончавшегося в ноябре 1700 года. Карл был из Габсбургов, но неожиданно самым реальным претендентом на престол стал представитель другой династии - Бурбонов. А именно: внук французского короля Людовика XIV юный Филипп, герцог Анжуйский. В пользу Филиппа Карл и подписал завещание, после чего испустил дух. Когда духовная была оглашена, 17-летний Филипп с пышным кортежем отправился в Испанию, где вскоре был провозглашен кортесами королем под именем Филиппа V, а французская армия перешла границу Испанских Нидерландов (сегодня это Бельгия), и сменила в крепостях малочисленные испанские гарнизоны.
- Пиренеев больше нет! - не сдержался испанский посол при французском дворе Дос Риос, намекая, что две монархии фактически объединились в одну.
Эта фраза не понравилась ни в Вене, ни в Лондоне, ни в Гааге. Еще больше не понравилось то, что стояло за этой фразой. Европейские "партнеры" Людовика не могли согласиться с объединением двух крупных монархий (Испания хоть и была дряхла, как 80-летняя старуха, но ей при этом принадлежало две трети обеих Америк, а это, согласитесь кое-что) и за несколько месяцев сколотили коалицию в которую вошли Австрия, Голландия, Британия и большинство немецких государств. На стороне Людовика и его внука выступили Бавария, Кёльн и первоначально Савойя и Португалия (позднее они откололись от Людовика и присоединились к его противникам). Первая мировая война? А почему бы и нет? В мае 1701 года 30-тысячная армия Габсбургов под командованием Евгения Савойского вторглась в принадлежавшее Испании Миланское герцогство и с этого момента, можно сказать, война началась.
Как начинаются войны
У Людовика XIV была крупнейшая и сильнейшая армия в Европе. В конце XVII века она почти не знала поражений, при том, что воевала практически без перерыва, под ружьем находились более 200 тысяч хорошо подготовленных солдат - значительно больше, чем у его вероятных противников. И, по мнению военных историков, если бы Король Солнце не строил из себя доброго папочку, а сразу двинул свои полки вниз по Дунаю в сторону Вены, война закончилась бы достаточно быстро, и стороны подписали бы мирное соглашение, вполне удовлетворяющее Людовика и его внука. Но французский король испугался (с чего бы это?), что его начнут обвинять в агрессивной внешней политике и в излишнем авторитаризме. Нет, серьезно: какой может быть авторитаризм у человека, заявившего на полном серьезе, что государство - это он? Не смешите мои манжеты! Короче, Людовик решил вести оборонительную войну, отсиживаясь в крепостях и совершая нечастые вылазки, причем на всех театрах военных действий - в Италии, Испании, Испанских Нидерландах и Германии. В результате в первые годы война протекала довольно вяло, она сводилась к маневрированию, а также редким осадам крепостей и еще более редким полевым сражениям.
В Германии и Нидерландах удача поначалу была на стороне французов. Здесь действовало несколько армий, одной из них командовал блистательный военачальник Клод де Виллар. В сотрудничестве с баварцами он знатно потрепал Габсбургов и их союзников, в первую очередь маркграфа Баденского Людвига, и в августе 1703 года после победы при Гохштедте (1-я Гохштедская битва) полкам Виллара открылся свободный путь на Вену. Казалось бы, иди и бери австрияков в их теплой постели. И делай с ними все, что угодно. Но нет, союзник французов курфюрст Баварии Максимилиан II испугался за свое маленькое, но гордое курфюршество, да и вообще он не был сторонником решительных действий, и поэтому оставил свою армию защищать родные болота. Шанс был упущен, отношения между курфюрстом и Вилларом испорчены, и Людовик, дабы не ссориться со своим самым верным союзником, отзывает Виллара в Париж.
И это было самой большой ошибкой Людовика. Место самого талантливого французского военачальника занимают куда более посредственные личности. Их имена: Таллар, Марсен и... Вильруа, месье Очаровательный, недавно вернувшийся из австрийского плена. Новые французские полководцы начали ударно: в августе 1704 года в первом по-настоящему крупном сражении этой войны - при Бленхейме (2-я Гохштедтская битва) - англо-голландско-имперская армия под командованием герцога Мальборо и принца Евгения Савойского в пух и прах громит хваленые французские полки. Таллар получает тяжелое ранение и попадает в плен, французы вынуждены очистить берега Рейна и Баварию. На этот раз шанс выиграть войну получают Габсбурги и их союзники. И герцог Мальборо готов наступать вплоть до самого Парижа. И он хочет это сделать! Но в дело вмешиваются трусливые голландские чиновники, которые категорически отказываются отправлять свою армию далеко от любимых сердцу польдеров (ну почти что как годом ранее курфюрст Баварии!), и инициатива тает среди фламандских низменностей.
1706 год, Брабант
1705 год прошел в довольно бесполезных маневрах, а в 1706-м Людовик решил взять быка за рога. Война шла уже пять лет, экономика Франции начинала буксовать, показывали зубы выжившие в Варфоломеевскую ночь гугеноты (вернее, их потомки), поэтому Король Солнце приказал своим полководцам быстрее кончать "эту гребаную войнушку", благо что силенок у французов было еще много. И начали полководцы Людовика вроде бы неплохо. В апреле герцог Вандом одержал победу в Италии: он разгромил Евгения Савойского при Кальчинато и приступил к давно планируемой осаде Турина. Армия Виллара (Людовик к тому времени вынужден был вернуть из опалы своего самого талантливого военачальника) вышла к Рейну и, вновь обидев маркграфа Баденского, захватила Друценгейм и Гегенау. Но самый мощный удар готовился в Брабанте, южной части Испанских Нидерландов, против самого опасного противника - герцога Мальборо. Там французской армией командовал Вильруа. До этого маршал торжественно пообещал Людовику (интересно, в который раз?) не ударить в грязь лицом.
- Победа Мальборо была случайностью, мой король, - заверил Людовика Вильруа, напоминая разгром при Бленхейме. - А мой итальянский плен... Ну вы же понимаете, ваше величество, что такое может произойти с каждым.
И Людовик поверил. И, мало того, преподнес своему любимцу и другу детства поистине королевский подарок - 2,5-тысячный корпус Дома Короля (Мезон дю Руа), своего элитного конного подразделения, включавшего "элиту элит" - роты телохранителей (Гар дю Кор) и знаменитых королевских мушкетеров. Вероятно, в то время это была лучшая кавалерия Европы.
- Я не подведу! - повторил Вильруа.
Людовик все же немного сомневался, и поэтому приказал своему полководцу не вступать в битву, пока из Эльзаса на подмогу не подойдет 10-тысячный корпус маршала Марсена. Но Вильруа был уверен, что справиться и без Марсена (зачем делить с кем-то славу?), что ему вполне хватит 60 тысяч солдат и офицеров (чтобы пополнить силы, Вильруа включил в армию и гарнизоны валлонских городов). И поэтому, как только герцог Мальборо, командовавший армией примерно такой же численности - чуть более 60 тысяч человек, - сделал выпад к крепости Намюр, Вильруа выдвинулся наперерез и занял, как ему казалось, очень удачную позицию возле деревни Рамильи.
Место встречи - Рамильи
Полянка показалась французскому командующему если не идеальной, то близкой к этому. И тому было несколько причин. Во-первых, речушка Малая Гета с болотистыми берегами. Она протекала с севера на юг, разрезая равнину на две части, и за ней можно было расположить часть подразделений, не ожидая бодрого кавалерийского наскока - кони элементарно завязнут в камышах. Во-вторых, на юге поле предстоящего сражения было ограничено более серьезной рекой - Махайном. Это означало, что если развернуть боевые построения с севера на юг (как и сделал Вильруа) атаки с правого фланга и окружения можно было не бояться - Махайн не даст. В-третьих, с севера на юг бежала цепочка небольших деревень и хуторов. Причем, это были даже не деревушки, а настоящие форты: массивные приземистые дома, сложенные наполовину из полевого камня, наполовину из кирпича, толстые кирпичные заборы, а перед самым крупным поселением - Рамильи - было прорыто некое подобие крепостного рва. Обороняйся - не хочу. И Вильруа сделал все, чтобы выстроить достойную оборону, причем начал строить ее так торопливо, что подойдя к Рамильи, бросил в беспорядке обозы, рассчитывая разобрать их и построить лагерь уже после того, как будет одержана победа. Впоследствии это сослужило французскому командующему дурную службу, но ранним утром 23 мая, развертывая войска в боевой порядок, он об этом, конечно, не догадывался.
Пехоту - в деревни, конницу - на равнину
Основную массу пехоты Вильруа сосредоточил в населенных пунктах. На севере, в Отре-Эглиз, под прикрытием Малой Геты разместились четыре пехотные бригады (около 10 тысяч человек), включая четыре батальона полка Короля (полковником в нем числился лично Людовик XIV). Южнее, в Оффузе и окрестностях стояло еще больше пехоты: шесть бригад, или 13 тысяч человек, в том числе элитные полки французской и швейцарской гвардии (Гардез Франсез и Гардез Суиз). Чуть позади стояли конные бригады Эгмонта и Хорна (около 7 тысяч всадников).
Центральная точка боевых порядков французов, сердце боевого построения, - Рамильи. Эту деревню с населением в 200 человек Вильруа набил солдатами, словно бочку селедкой. Здесь, под командованием графа д'Артаньяна (да-да, потомка того самого, о котором много писал Дюма-отец) разместилось более 11 тысяч пехотинцев: три батальона старейшего во Франции Пикардийского полка, ирландский полк Клэр, баварская и кельнская гвардия. Южнее Рамильи лежала довольно широкая равнина, вполне подходящая для мощной конной сшибки. И здесь в три линии разместилась основная масса французской конницы - более 12 тысяч всадников. Причем элита стояла в первой линии. В лучах восходящего солнца красовались эскадроны Дома Короля: телохранители в синих мундирах, жандармы, конные гренадеры и шевалежеры в красном, "серые" и "черные" королевские мушкетеры... Командовать всем этим поистине королевским великолепием должен был баварский курфюрст, но Максимилиан II Эммануэль фон Виттельсбах задержался в Брюсселе на праздновании Пятидесятницы, и поэтому конницу возглавил генерал Гвискар. Прикрывало конницу несколько пехотных полков. Основная масса пехоты правого фланга располагалась в тылу, но кое-какие силы Вильруа отрядил, чтобы занять небольшие поселения, находившиеся впереди основной линии боевого построения: в Тавье окопался батальон швейцарского полка Гредер, а еще ближе к позициям противника, на ферме Франкене - батальон драгун. Командовал правофланговой пехотой генерал Ла Мотт.
Герцог чертит свою линию
Мальборо рассчитывал встретиться с французами западнее, но в ночь на 23 мая разведка майора Уильяма Кадогана внезапно наткнулась на французских драгун (французы как раз разворачивались для битвы). Завязалась перестрелка, британцы отошли. А когда рассвело и рассеялся туман, герцог увидел боевые порядки французов во всей их полноте. Окинул взглядом и после короткого совещания приказал начинать боевое развертывание.
На севере, то есть на своем крайнем правом фланге, Мальборо поставил 15 эскадронов генерала Ламли (2,5 тысячи всадников), южнее разместился мощный кулак, состоявший из нескольких бригад британской, голландской и датской пехоты (чуть менее 30 тысяч штыков), еще южнее голландско-немецкие конные бригады Домпре и Ойена (6600 человек), потом снова 23-тысячный массив пехоты (в основном голландские полки). На левом фланге, напротив французской конницы, Мальборо построил 46 эскадронов голландской конницы генерала Оверкерка (8 тысяч человек). Ей на помощь спешил 4-тысячный датский корпус принца Вюртемберга-Нойштадта. Наконец на самом левом краю построения, для прикрытия конницы, расположилась голландская пехотная бригада Вердмюллера.
Осталось добавить несколько слов про артиллерию. В начале XVIII века она хоть и не имела такого значения, как, допустим, 100 лет спустя при Бородино, но свою роль в полевых сражениях несомненно играла. И в пушках Мальборо имел заметное преимущество над Вильруа (90 орудий против 60), при этом британский командующий расположил их гуще: выстроил фактически сплошную линию, прикрыв центральную часть своих позиций. Это позволяло вести более плотный и сосредоточенный огонь. Что касается Вильруа, то у него артиллерия была сосредоточена в основном в Рамильи.
Первое слово - за Оранье-Фрисланд
Когда британцы и их союзники развернулись в линии, а это случилось в середине дня, Вильруа с удовольствием отметил, что выбрал правильную позицию. Давая напутствие своему полководцу перед встречей с Мальборо, король Людовик его предупреждал, чтобы Вильруа внимательно следил, где английский полководец разместит "красные мундиры" - то есть британские полки, своих земляков и свою ударную силу. В этом месте, мол, и следует ждать главного удара. Британские полки - 1-й полк пешей гвардии, полк Черчилль (будущий Баффс), Оркни, Годфри, де Лалло и другие - под командованием Джорджа Гамильтона, лорда Оркни выстроились как раз напротив левого фланга французов, там, где Вильруа сосредоточил крупные массы своей пехоты. "Все складывается, как нельзя лучше", - подумал Очаровательный и приказал артиллерии начинать свое жаркое дело. В ответ заговорили пушки союзников, а примерно в 14.30 по Гринвичу началась первая атака. И началась она не там, где ждал Вильруа, где стояли "красные мундиры" лорда Оркни, а на противоположном фланге - в том месте, где у французов с пехотой были большие проблемы.
Тремя колоннами вперед двинулась бригада голландского генерала Вандмюллера. Дав несколько залпов, она отогнала из фермы Франкене небольшой заслон французских драгун и пошла дальше - к Тавье, где оборону держал швейцарский полк Гредер. Здесь сопротивление было уже более ощутимым, однако следовавшие в авангарде голландцев два батальона полка Оранье-Фрисланд в синих мундирах с красными обшлагами буквально перемололи швейцарцев. Помогло и численное преимущество (2,7 тысячи голландцев против 700 швейцарцев) и манера стрельбы. Голландцы давали залпы повзводно, а не вразброс, как это по старинке делали пехотинцы полка Гредер. Видя, что Тавье долго не протянет, Вильруа бросил на подмогу пехотную бригаду Ла Мотта, которая изначально должна была прикрывать действия конницы, а также несколько драгунских эскадронов, стоявших в третьей линии французской конницы. Причем драгунам приказали спешиться и те побежали, спотыкаясь, по болотистой почве в своих высоких сапогах. Это было совсем не то, к чему привыкли доблестные драгуны, и ошибка французских командиров вскоре стала понятна всем. Подмога подходила к Тавье с разных направлений, довольно хаотично и расстреливалась без труда захватившими к тому времени деревню голландцами. Остатки французских драгун отошли на запад - к доисторическому кургану, носящему жутковатое название Могила Оттомона и заняли оборону за ручьем Виссуль.
"Красные мундиры" вступают в игру
Когда стало известно, что правый фланг французов дрогнул и в каком-то смысле даже посыпался, Мальборо дал команду начинать движение на противоположной стороне: в атаку двинулась британская бригада лорда Оркни. Причем сразу по двум направлениям - на Отре-Эглиз и Оффуз. Заговорили французские пушки, а затем и пехота. Под огнем англичане форсировали Малую Гету, которая, конечно, не Дунай, но движение колонн притормозила, причем речушку, чтобы переправиться, англичанам пришлось заваливать фашинами и даже мертвыми телами своих соратников.
Поначалу решительность "красных мундиров" принесла плоды. Валлонский полк Зуннига, сформированный из крепостных гарнизонов Фландрии и Брабанта, начал отступать. Но на помощь подошли три батальона полка Короля, которые стояли чуть позади Отре-Эглиз. Им удалось остановить продвижение англичан и отбросить их назад. При этом полки Черчилля и Мордаунта понесли большие потери.
Голландцы - стеной, французы - шахматами
Бои за Отре-Эглиз были еще в разгаре, когда Мальборо решил, что пора приступать к решительным действиям. Во-первых, он начал бешеный артиллерийский обстрел Рамильи, чтобы в зародыше погасить активность окопавшейся там французской пехоты. Во-вторых, ввел в бой конницу. Вновь зашевелился левый фланг союзников - вперед устремились голландские эскадроны Оверкирка. Равнина содрогнулась от гулкого топота копыт: голландская конница, выстроившись плотной стеной, начала с шага, затем перешла на рысь, потом на галоп. Генерал Гвискар, лично возглавлявший боевые порядки Мезон дю Руа, приказал своим всадникам начинать движение навстречу голландцам, но не так быстро. И до столкновения с противником французские кавалеристы успели разрядить свои пистоли и только после этого выхватили шпаги. Пригнувшись, устремились на встречу голландцам. Удар был такой мощный, что казалось, будто содрогнулся весь Брабант. Французы сразу пробили бреши в голландской "стене". Голландцам в свою очередь удавалось проникать между французских "коробок" (французская кавалерия были выстроена в шахматном порядке) и выходить во фланг и тыл отдельных эскадронов. Но все же "лучшей кавалерии Европы" удалось рассыпать первую линию неприятеля, причем особенно отличились две роты мушкетеров, которые вырвались вперед и начали преследование. Однако длилось это недолго, потому что вскоре мушкетеры наткнулись на четкий и сосредоточенный огонь пехоты - заговорили ружья голландских гвардейцев, занимавших позицию в центре. Французы повернули назад и их замешательство позволило перейти в атаку второй линии голландской конницы. А там подоспел и опоздавший к началу битвы Вюртемберг-Нойштадт со своими датчанами. Союзники снова ударили и ударили мощно. Началось настоящее месиво. Теоретически французской коннице могли бы помочь залпы пехоты из Рамильи, но одновременно с конной атакой Мальборо приказал пехотным полкам центра начинать наступление на эту деревушку. И защитники Рамильи были связаны оборонительным боем и помочь своим не могли.
Как Мальборо упал с лошади
В то время как Вильруа отсиживался в Оффузе и получал информацию о ходе битвы от вестовых, Мальборо носился по полю боя и лично отдавал приказы своим командирам. Он своими глазами видел и понимал, что происходит, и мог управлять, в отличие от своего французского визави, ходом сражения. Это во многом и решило исход битвы в пользу союзников, но в какой-то момент неуемность 56-летнего герцога могла плохо кончиться. Во время одной из бешеных скачек лошадь Мальборо резко остановилась перед какой-то канавой, и герцог рыбкой полетел в траву через голову своего скакуна. Но - не растерялся, вскочил, отряхнулся и... увидел, как к нему с ружьями наперевес несутся швейцарские пехотинцы, готовые взять плен британского военачальника. О! Это был бы прекрасный улов для потрепанных боем швейцарцев. Спас герцога полковник Бринфилд, который отдал герцогу свою лошадь, но сам при этом пал смертью храбрых - пушечное ядро, выпущенное из Рамильи, оторвало ему голову в тот самый момент, когда он помогал герцогу сесть в седло.
Оказавшись в безопасности, Мальборо приказывает своим полкам прекратить наступление на правом фланге, то есть оставить в покое Отре-Эглиз и Оффуз. Лорд Оркни негодует - он разошелся, ему кажется, еще немного, и сопротивление французов на его участке будет сломлено. Но герцог непреклонен - он прекрасно понимает, что в случае взятия Отре-Эглиз его пехота окажется прямо перед массами французской конницы генерала Эгмонта. И тогда придется посылать на помощь Оркни конницу правого фланга. Но для этих отрядов были уготованы другие задачи. Мальборо перебрасывает свежие конные бригады Ойена и Дампре, голландцев и ганноверцев, с правого фланга на левый - на помощь Оверкирку, который изо всех сил бьется с Гвискаром. Причем эти кавалерийские массы - более 6 тысяч всадников - пересекают поле боя незаметно не только для Вильруа (он, похоже, вообще ничего не замечает в своей ставке), но и для всех французов: то ли из-за особенностей рельефа, то ли из-за дыма сражений. Как бы то ни было, но подкрепления появляются в самый нужный момент для Оверкирка и совершенно неожиданно для Гвискара, и французский командующий, использовавший к тому времени все резервы (как же ему не хватило драгунских эскадронов, так бездарно потерянных во время бессмысленный пешей атаки на Тавье!), вынужден податься назад. Позже Гвискар попытается развернуть свою линию в другом направлении, выстроить ее к югу от Рамильи, чтобы прикрыть центр, но... ему помешают обозы, разбросанные в спешке перед битвой. Попытка перестроения приведет к еще большей сумятице во французских рядах.
Большая атака на Рамильи
Видя, что все складывается как нельзя лучше, что оба фланга противника скованы битвой (в это время "красные мундиры" Оркни возобновили атаки на Оффуз и Этре-Эглиз) и везде он имеет преимущество, Мальборо приказывает начинать атаку по центру - на Рамильи. Вперед устремились основные массы пехоты союзников - более 30 тысяч голландцев, немцев, датчан и шотландцев. Причем они пошли на штурм деревни сразу с трех направлений. На одном из них им удалось довольно быстро отбросить баварскую гвардию, на двух других, где оборону держали Пикардийский полк и ирландцы, продвижение шло со скрипом. Особенно яростно сражались "дикие гуси" - ирландские наемники на французской службе. Англичан и их союзников они, мягко говоря, не переваривали. Вильруа попытался выправить ситуацию и отправил на помощь защитникам Рамильи свою элиту - французскую и швейцарскую гвардию. И этим ребятам в синих и красных мундирах кое-что удалось, они отбросили шотландскую бригаду Аргайла от деревни, а затем бросились ее преследовать, перемахнув через Малую Гету, словно через канавку. Но - вскоре были остановлены методичным огнем английских пушек и залпами пехоты третьей линии союзников, которая уже спешила к Рамильи. Гвардейцы остановились, огрызнулись несколькими залпами, а после стали отходить в относительном порядке.
Бой за Рамильи был очень упорный, он продолжался до вечера. Британцы и их союзники накатывали на деревню, словно морские волны. Местами этим волнам удавалось проникать за ров и за стены, и ожесточенная штыковая схватка разгоралась на узких вымощенных булыжником улочках. Победа в итоге склонилась в сторону солдат Мальборо. Французы начали покидать деревню и отходить на северо-запад. Дольше всех сопротивлялась гвардейцы из Кельна, но и им в конце концов пришлось сложить оружие. В это же время подалась назад и изрядно потрепанная конница Гвискара, у которой совершенно не получилось перестроиться и занять новую линию обороны. А на севере вступил в бой последний резерв герцога Мальборо - конная бригада генерала Ламли. Она обошла Отре-Эглиз и ударила с тыла по французской пехоте. Французы бросились в бегство, союзники начали их преследовать, и вскоре эта картина наблюдалась уже на всех участках поля битвы. Особой жестокостью отличались датчане принца Вюртемберга. Они мстили за своих соотечественников, попавших в плен к французам месяц назад в ходе битвы при Кальчинато и по приказу герцога Вандома заколотых штыками.
Потери французов составили 15 тысяч человек, в плен попали более 6 тысяч. Герцог Мальборо потерял убитыми и ранеными около трех тысяч солдат и офицеров. В поражении Вильруа может винить только сам себя. Во-первых, он сразу отдал инициативу противнику. Во-вторых, плохо контролировал ход сражение. В-третьих, зажав пехоту в населенных пунктах, лишил ее возможности маневрировать. В-четвертых, допустил грубую ошибку в самом начале сражения, бездарно израсходовав пехоту и часть конницы своего правого фланга, когда бросил ее в бессмысленную атаку на Тавье. Всё это, разумеется, не умаляет заслуг и талантов герцога Мальборо, который переиграл французского маршала на всех направлениях. Особенно же впечатляющей оказалась "секретная" переброска конницы с правого на левый фланг, которая во многом решила исход конного сражения и позволила одолеть хваленую французскую кавалерию.
Красавчику больше не верят
Победа герцога Мальборо была полной. Последствия - грандиозными. Французы были вынуждены полностью очистить Испанские Нидерланды и занять оборону вдоль северных границ своей страны - по линии Вобана. В течение нескольких недель герцогу Мальбору по очереди сдались Лёвен, Брюссель, Гент, Брюгге, Остенде. В иной ситуации, то есть без победы при Рамильи на осаду каждого из этих городов потребовались бы месяцы. А в сентябре 1706 года хорошие для союзников новости пришли и с юга. Принцу Евгению Савойскому удалось разгромить французов при Турине, и французы были вынуждены очистить и Италию тоже. В Войне за испанское наследство, казалось, наступил решительный перелом.
А что же наш красавчик маршал Вильруа? А с ним, как ни странно, после эпичного разгрома Король Солнце обошелся почти что по-братски. Просто отправил в отставку, откуда Красавчик уже не возвращался. При этом маршал не потерял ни звания, ни титула: все-таки друг детства - это не пустой звук. Есть версия, что, когда Вильруа приехал в Версаль и попытался оправдаться за разгром, мол, "мой король, я делал всё так, как и должен был делать", Людовик обнял маршала за плечи и произнес:
- В наши годы, маршал, бесполезно искать счастья.
Франсуа де Нёвиль, герцог де Вильруа пережил своего короля на 15 лет и умер в возрасте 86 лет. В общем-то, не обиженным жизнью стариком.