На следующий день друзья дошли до нужного Тулгейта. Позиция была не очень удобная, но в итоге им удалось застопить пару машин и продвинуться в сторону Гуйлиня. Вот они на хорошем месте. Миша снова отлеживается и находится с рюкзаками. Антон передвигается по трассе и пытается стопить. Через час, быть может, останавливается молодая девушка в кожаных, обтягивающих штанах. Соглашается везти. Может быть, до Гуйлиня? Эээ, едем в обратную сторону, она говорит по телефону, я вновь показываю на своей дорожной грамоте, что нам нужно в сторону Гуйлиня, не Гуанчжоу, она продолжает телефонный разговор, что будет не ясно, ясно что будет какая-то хрень. Смешно до боли, но она возвращает нас к тому же месту, откуда мы сегодня уехали и даже немного дальше. Звонит англоговорящему другу. Я прошу его, чтобы его подруга вернула нас хотя бы на 2 км назад, до ближайшего тул гейта. Она не соглашается, пишет что-то на бумажке и дает две сотни юаней. Миха все это время материт ее с заднего кресла. Да что ж ты делаешь, с одной стороны думаю я, а с другой голова друга раскалывается и его понять можно. Мы выходим и садимся на обочине.
— Нам дали денег как раз на билет, едем на поезде.
— Зачем мне это нужно. — отвечает друг Дастина.
В этот момент они, должно быть, ненавидят не только друг друга, а все и вся вокруг.
Да Миха рехнулся, к черту его, уже бесит. Антон поднимается и уходит. Заблаговременно он выбирает станцию, до которой нужно доехать и дает другу время остыть. Пока ходил, заглянул в пару магазинов и купил фрукты. Искал кого-нибудь у кого можно стрельнуть папиросу, но не было курящих встречных. Это был еще один сложный день во всем. Друзья уезжают на поезде, который мчится со скоростью 250 км в час. Нужны еще сутки, чтобы Мистер Бредман поправился и тогда его благоразумие возвращается, он не говорит о возвращении домой, не психует, а Сэр Дастин не шлет его мысленно ко всем чертям. Благоразумие Сэра Дастина тоже приходит в норму и он прекращает злиться на всю ситуацию...