Зима 1941 года, как никогда, обещала быть снежной. Уже в начале декабря в карельских лесах снегу было по пояс. Но в заболоченных низинах почва под снегом так и не промерзла, поэтому по таким местам нельзя было ни пройти, ни проехать. Только на лыжах можно пройти, а их у нас не хватало. Но недаром про смекалку солдатскую много легенд ходит в народе. Возьмут топор в руки, свалят сухую лесину — раз, раз и лыжи готовы. Конечно, самодельные лыжи далеко не то, что финские. Финны вообще славятся своими лыжниками, а тягаться с ними на самодельных, казалось бы, пустая затея.
Но однажды наши разведчики, отправившись по лыжне на своих самодельных, обнаружили группу финнов. Они шли медленно с осторожностью в сторону нашего переднего края, некоторые выбрали удобное место и стали вести наблюдения, используя бинокли и стереотрубу. Увидев группу советских солдат, начали удирать обратно.
Началась погоня за врагом, и чудом приблизились на близкое расстояние, открыли огонь из винтовок, один из них упал, а остальные (их было 5 человек) поспешили к своим.
Раненый оказался финский офицер-артиллерист. Шел он с группой автоматчиков для того, чтобы корректировать огонь одной из артиллерийских батарей.
Швед по национальности, лейтенант в начале войны служил фельдшером, а потом проходил курсы переквалификации на артиллериста. Этот корректировщик дал ценные сведения о расположении финских подразделений, системе огня на переднем крае, районе огневых позиций артиллерийских и минометных батарей.
Этот день был знаменателен тем, что с началом перехода полка и дивизии к обороне первой «ласточкой» оказался довольно ценный «язык», показания которого намного обогатили штабы всего соединения очень важными данными о противнике.
Ладожско-Онежский перешеек научил наших бойцов искусству воевать в лесу и болотах. И недаром каждый из них по-своему мысленно искал пути и способы как можно больше уничтожить врага в условиях обороны. Разумеется, толковый, смекалистый солдат отлично понимал, что его место в разведке.
В какой именно день это было, пожалуй, не скажу, но хорошо помню, что в первой половине декабря, еще до восхода солнца ко мне в землянку зашел старший сержант Ушаков. Он был высок ростом и, чтобы не задеть головой потолка, стоял полусогнувшись.
— Товарищ майор,— обратился он — как хотите, но я не могу больше быть заправщиком. Что я, старичок разве какой. В разведчики бы.
Это было не первой его просьбой.
— Куда же тебя с таким ростом,— хотел было отговорить его я, но, видя его настойчивость, все же согласился с его прошением.
Комсомольца Ушакова перевели в разведку. И в первой же боевой вылазке этот парень-здоровяк не вернулся с «охоты». Товарищи рассказали мне о его героической гибели.
Дело обстояло так.
Ушаков и его товарищи, устроив у лесной дороги засаду, взорвали одну вражескую машину, взяли у убитых финнов оружие и документы и вышли в обратный путь.
Прошли 12 километров. А тут разведчиков начали преследовать.
— Разрешите мне задержать их,— обратился Ушаков к командиру разведгруппы,— а вы пока уходите.
Одна за другой пули ложатся в цель. Убит один, второй.
— Рус, сдавайся! — кричат финны.
— Ну-ка, выкуси! — шепчет боец и нажимает на спуск. Магазин пуст, патроны кончились. Ушаков берет гранату и бросается с ней на группу финнов, которые хотели взять его живым, и погибает.
Понравилась статья? Поставь лайк, поделись в соцсетях и подпишись на канал!