Закончился съезд художников. Я и не рад, и не огорчён. Все и всё когда-нибудь заканчивается. В слове «съезд» уже заложена временность события: съехались на съезд и разъехались при разъезде.
Выступления спикеров проходили в три потока. Во всю программу не вникал. Интересовался только современным искусством. Художники и художественные критики в зале №2 как раз специализировались на современном искусстве, или – плиз спик инглиш – contemporary art.
Три спикера заявили в своих программах обзор творчества известного художника Верёвкина-Орлова.
Интересненько.
Сам я на съезд художников прибыл инкогнито. Очки без стёкол, накладные усы и прыщ на носу сделали известного художника совсем обычным художником. Меня никто не узнавал. Почувствовал себя настоящим Бэнкси.
Скрывать не буду – внимание и известность мне нравятся, только раздражают назойливые журналиста и папарацци. Но на съезде художников я преследовал особую цель: послушать, что реально о моих картинах думают менее и более известные художники. В глаза многие хвалят и льстят, а за спиной поливают коричневой краской.
Весь съезд внимание к себе не привлекал. Вёл себя спокойно. Прикинулся интровертом. Сидел в зале, пил кофеёк, ел вегетарианскую шаверму и внимательно слушал. Кто-то хвалил Верёвкина-Орлова: «живой классик», «уникальная техника», «свежий взгляд на современное искусство», «гениально». Не обошлось и без критики: «самоучка без техники», «мерзкий беларусик, который думает, что всё умеет», «расскажите ему, что так никто не рисует», «пускай сначала получит академическое образование, а уже потом лезет в искусство», «художник-однодневка» и др.
Комплименты и критика меня забавляют. Раньше критику болезненно воспринимал. Но вылечился.
На съезде художников бурно обсуждали картину «Ключ от всех щелей». Её транслировали на большом экране метров 6 на 6.
Слайд с «Ключом от всех щелей» включил Тибо де Ройтер – критик современного искусства из Берлина.
Тибо де Ройтер рассказывал о теме секса в картинах известного художника Верёвкина-Орлова. Критик часто предполагал: «возможно картины имеют автобиографическую основу», «через картины можно построить сексуальный портрет художника». Закончил художественный критик риторическим вопросом: «Так почему же тема секса постоянно присутствует в работах Верёвкина-Орлова? Вопрос остаётся открытым…» Захотелось встать и ответить: «Товарищ критик, просто я люблю трахаться». Но вопрос риторический, ответа он не подразумевал. Я и промолчал.
Понравился огромный экран для презентаций. Впервые увидел свою картину в таком большом формате. Теперь понимаю, почему Иван Айвазовский, он же Вано Айвазян, рисовал огромные «Девятый вал», «Бой в Хиосском проливе», «Кораблекрушение» и остальные морские пейзажи с кораблями. Размер действительно имеет значения.
Но у меня не хватит терпения так долго рисовать одну картину. Сойду с ума.
Творчество Верёвкина-Орлова затронул и питерский критик Глеб Напреенко в лекции: «Почему современное искусство может волновать?». Моё творчество Глебу не понравилось. «Не нравится!» – практически прокричал критик. В зале поднялся недовольный гул. Глеб быстро сообразил и добавил:«…но творчество Верёвкина-Орлова имеет право на жизнь». Зал успокоился. Благодаря Глебу Напреенко я узнал, к какому стилю живописи относятся мои картины: «смесь позднего сюрреализма с постмодернизмом». Глеб, спасибо за инфу.
Выступления участников съезда закончились около 20:00. На фуршет решил не оставаться. Организаторы закупили много алкоголя, а я к нему слегка охладел, хотя большинство художников не против прибухнуть. Сценарий на подобных фуршетах практически не меняется. Все напиваются и начинают мериться кисточками. Мне это не интересно.
Кисточка у меня нормальная, при вдохновении вырастает минимум в три раза.