В то далёкое время, когда я была юной, возле парка им. 1-го Мая действовала лодочная станция. Желающие покататься брали лодку на прокат и плыли, в основном, до парка им. Горького. В один из прекрасных весенних вечеров мы, три неразлучные подружки, решили проделать такое путешествие. Лариска, как самая крупная из нас, взялась за вёсла. От нас же с Татьяной требовалось только одно – петь песни, чтобы ублажать её песенную душу. (Лариска не имела ни слуха, ни голоса).
С песнями да шутками мы почти доплыли до цели, но тут наше романтическое путешествие было прервано появлением на берегу группы подростков.
– О, девочки! – закричали они. – Причаливайте к нам.
Их, видимо, совсем не смущало то, что они были младше нас лет на пять. А нам такое панибратское обращение пришлось совсем не по душе. И не зря. Видя, что мы не вступаем с ними в контакт, они стали бросать в воду камни и комья земли. Уплыть от них было невозможно: они бежали за нами по берегу и продолжали забрасывать. В том месте наша, и без того небольшая, речка делалась ещё уже. Лариска стала дипломатично им что-то объяснять, Татьяна смущённо улыбалась, я молчала.
Я думала о том, что мальчишки заберут у нас лодку и будут кататься на ней, сколько им вздумается, а мы будем вынуждены их уговаривать, наступив своему достоинству на горло, да ещё придется дополнительно заплатить за использование лодки сверхположенного. Я смотрела на свою юбку, которая с каждым упавшим камнем, делалась всё более и более мокрой, на дно лодки, где от воды и комьев земли образовалась грязь, на забрызганные ноги, и меня распирало негодование. Но я молчала… Да, лодку придётся вычистить, в таком виде сдавать нельзя… а как же мне идти мокрой по улице? Что подумают люди?
А тем временем Лариска направила лодку к берегу: вырваться из этой ловушки она не смогла. Подростки торжествовали. Самый старший из них даже помог девчонкам сойти на берег. Подал руку и мне, но я её оттолкнула. Лара что-то дипломатично объясняла ему, Таня улыбалась, а я, молча, прошла между ребятами и остановилась, обшаривая взглядом землю. Мои действия были непонятны. А я искала нужный предмет. А, вот он! – и я подняла с земли палку. Движением, подобным броску кобры, ударила одного, другого, третьего. За четвёртым рванулась вдогонку, но он удрал. Все мальчишки бросились в рассыпную, на месте остался только старший. Не догнав четвёртого, я подскочила к нему и тоже ударила.
Он был с меня ростом, но силой, без сомнения, большей, потому схватил за руку, готовясь нанести ответный удар. И тут я обрушила на него своим громовым голосом не только возмущение, но и угрозы. Я строчила, как из пулемёта, что работаю при райкоме комсомола, что училась в той же школе, где учатся они, что знаю всех учителей, завуча и директора, и что мне ничего не стоит неожиданно нагрянуть туда и пройти по классам, чтобы разыскать их. Я не должна была допустить, чтобы он меня ударил. Вся моя сила заключалась только в словах. Под их напором парень отступил. Затем я скомандовала девчонкам сесть в лодку, а к мальчишкам обратилась:
– Попробуйте, хоть один камень ещё бросить! Вы меня узнаете!
Прошло лет пять или шесть. И как-то младшая сестра поделилась со мной, что однажды, когда она с подружками выходила с танцплощадки, то одной из них недосчитались. Все бросились искать её и нашли в окружении не совсем приличных парней, которые, не смотря на просьбу отпустить, удерживали её. Сестра смело и строго обратилась к ним. И тут один из них, по видимому, старший, сразу согласился, добавив: – «Я знаю тебя, ты в райкоме работаешь». Сестра догадалась, что он принял её за меня. «Так что, ты помогла нам от них отделаться», – сказала она в заключение.
Вполне возможно, что я не этично повела себя в том случае, но, как сказал поэт: «Если тронуть страсти в человеке, То, конечно, правды не найдёшь».
Но с другой стороны, я оставила яркий след в его памяти, след человека, который вызвал у него, если не уважение, то, в какой-то степени, симпатию. И, уже став взрослым, он с почтением отнёсся ко мне, выполнив моё требование.
Во все века девичья гордость,
Порядочность и даже строгость
Лишь вызывали уваженье,
А зачастую – восхищенье.
(продолжение следует)
Я и мой Ангел Хранитель
Подписывайтесь на наш канал