- Как-то летом от инфаркта скоропостижно умер наш сосед по дачному поселку Анатолий Иванович, — рассказывает Тамара К., домохозяйка из Белгорода. — Жил он один, родственники к нему приезжали редко. Наши участки были рядом, поэтому, наверное, он общался с нами чаще, чем с другими соседями. Любил посидеть у нас на веранде, дочку нашу, Леночку, конфетами и орехами угощал. Ей в ту пору одиннадцать лет только исполнилось, и, конечно, о смерти соседа мы ей говорить не стали. Сказали, что он уехал.
И вот — дня три или четыре прошло, Леночка нам заявляет: «А дядя Толя-то, оказывается, не уехал. Вчера вечером он приходил ко мне, конфетами угощал».
Мы с мужем решили, что у дочки температура. Измерили — нет, нее нормально. А ночью я шаги и шорох какой-то в Лениной комнате услышала. Пошла туда и вижу: дочка в одних трусиках выходит на веранду, оттуда — во двор. Вся бледная, уперлась взглядом перед собой и псе быстрее и быстрее идет, почти бежит. Я кинулась мужа звать.
Знаете, где мы нашу девочку догнали? На кладбище!
Она уже подходила к свежей могиле соседа нашего, хотя и дороги к ней не знала. Мы закричали, и тут Леночка упала без сознания прямо на могилу. Пока принесли ее в поселок, пока скорая приехала, она уже и дышать перестала. Врачи ее еле откачали. Она потом месяц в больнице лежала. Доктор говорит, что это был лунатизм, но мы с мужем не верим. С Леной такого никогда не было — ни до этого случая, ни после.
События той ночи Лена помнила смутно. Рассказала, что перед тем к ней две ночи подряд приходил дядя Толя, разговаривал ласково, звал к себе, угощал конфетами. Только конфеты его были какими-то безвкусными. А в ту ночь, о которой идет речь, он был особенно настойчив: улыбался, обнимал, уговаривал пойти с ним, обещал, что у него Леночке понравится.
Дальше девочка ничего не помнит - словно бы заснула и проснулась уже в больнице. Мы поговорили об этом в деревне со старушками. Те, когда узнали, что соседа похоронили, не отпевая, посоветовали заказать поминальную службу. Так мы и сделали. С тех пор сосед Лене чудиться перестал. Но только на дачу мы больше не ездили, а потом и продали ее.