Часть I
Истинная Любовь потому и остаётся одинокой в этом мире, что людей мелких Она повергает в ужас Своей глубиной, низких — Своей высотой, узких — Своей широтой, грязных — Своей чистотой, гордых — Своим смирением, наглых — Своей скромностью, ограниченных — Своей безграничностью, боязливых — Своим бесстрашием.
Всё уходит в прошлое. Только любовь уходит в будущее.
Никогда не смотри ни на одного человека как на средство достижения каких-либо целей. С первого и до последнего дня каждый человек должен быть для тебя целью, ради которой ты должен жить или умереть.
Человек, который больше не хочет жить бессмысленной жизнью, не должен умирать бессмысленной смертью, отравливаясь алкоголем, наркотиками или ядом, — его смерть должна наступать лишь от глубокого послушания Богу и от жертвенной жалости к людям.
Если мне так плохо, когда я вижу страдания людей, то насколько же хуже Тебе, Отцу всех этих людей, живущему в каждом страдающем сердце.
Всё можно отвергать, обо всём можно спорить, но только не о жалости и не о любви. Ибо один человек хочет одного, а другой — другого, и все люди хотят разного. Но лишь одно роднит их всех: все они хотят, чтобы их жалели и любили — искренно, преданно, вечно.
Смысл жизни только в жалости и в любви. Если, делая что-то, изменишь жалости и любви, то сразу же увидишь и почувствуешь, что продолжать бессмысленно, что это дело уже не нужно Богу, не годится для Вечности, бесполезно для души. И тогда верными становятся слова о том, что «всё — суета сует и томление духа», ибо действительно всё — суета, если каждое дело, каждый поступок, каждое слово, мысль и чувство не подчинены любви и жалости к каждому человеку.
Любовь и жалость к человеку — это исполнение Воли Истинного Отца человека, потому что только Истинный Отец людей знает, чтó полезно и благотворно для Его детей, а чтó вредно и опасно для них.
Исцелить человека — это вернуть ему способность чувствовать любовь и жалость к людям и научить его подчинять любовь и жалость Воле Бога.
Любые действия можно оправдать только благими намерениями и бескорыстной целью, всё можно делать ради жалости и любви к человеку. Но это не значит, что не нужно проверять и убеждаться в том, что от твоих действий действительно происходит благо, которое ты хочешь сделать, а не вред, которого ты не желаешь. Вред, причинённый человеку — это неумелая жалость и необученная любовь. А неумелость должна учиться умению и совершенствоваться в учении, а не оправдывать своё неумение и безграмотность благими намерениями и благородной целью. Ведь вся эта жизнь и дана нам только для того, чтобы мы научились любить умело и жалеть благотворно. Если ты стараешься и делаешь успехи, твои ошибки и промахи спишут как издержки обучения. А если только портишь и вредишь, ничему не научаясь, да ещё и оправдываясь, то за все огрехи заплатишь сам.
Себялюбие — это образец любви к другому человеку. У кого нет подлинной любви к себе, у того не будет подлинной любви и к другим.
Любить и жалеть — это делать то, чтó необходимо для поддержания жизни любого человека и не делать ничего лишнего, а это всегда связано и с неприятностями, и трудностями, и с мучениями, и насмешками, и болью, и страхом, и одиночеством, и с лишениями и смертью.
Ни знания о прошлом, ни прозрение будущего не освободят нас от наших обязанностей в настоящем. А обязанности все только в том, чтобы, не помня себя, любить Бога и жалеть людей.
Всех дóлжно любить, всех нужно прощать, всех надо жалеть, ибо все — дети Божии, и все, в конце концов, будут плакать пред Отцом.
Подвиг — это обычный поступок истинной любви, который людям трусливым и себялюбивым кажется сверхъестественной святостью или сумасшествием.
Любящий молчит потому, что боится сказать глупость и причинить вред. Равнодушный молчит потому, что боится сказать глупость и опозориться.
Ты должен просить у Отца возрастания твоей любви к людям, а не увеличения их любви к тебе, потому что, когда придёшь в Его Мир, то будешь страдать не от недостатка любви к тебе, а от недостатка любви к другим. Так уж лучше любить безответно, чем быть безответно любимым.
Я не могу жить рядом с людьми, которые живут для себя в страхе и в суете. Я не могу видеть и тех, которые живут для себя без страха и без суеты. Только тот, кто совершен в любви к Отцу и растворён в жалости к беспомощным братьям — родной и близкий мне, или тот, кто страдает и мучится от несовершенства своей любви и жалости.
Любовь отличается от жалости тем, что любовь — это служение по желанию, а жалость — служение по долгу.
В каждом человеке есть Истинная, Божья Любовь, но почти никто из людей не выпускает Её из себя так, как Она того требует, предчувствуя, что Она до основания разрушит всю ложную жизнь того, кто отдаст себя в Её полную власть.
У нелюбящих бытие определяет сознание. У любящих — сознание освобождается от бытия. Нелюбящий человек — это глина, из которой условия и обстоятельства лепят что попало. Любящий человек, стремясь к Любимому, вырывается из ада любых условий и обстоятельств. На плохие условия жалуются только нелюбящие люди. Любящий человек благодарен плохим условиям и обстоятельствам больше, чем хорошим, ибо именно они помогают ему очистить и явить свою любовь во всей её благотворности, полноте и величии.
Никогда не смотри на то, кáк с тобой поступают люди, потому что очень редко ты найдёшь в их поведении образец для подражания. Следи лучше за тем, кáк ты поступаешь с людьми, и поступай с ними только так, чтобы ни Совесть, ни Бог ни в чём тебя не упрекнули .
Подавляя в себе жалость и сострадание к людям, не позволяя себе отдаться им, можно стать в этом мире богом. Зато в Царстве Бога будешь уродом.
Любовь доказать невозможно, подтвердить Её нельзя даже смертью, и сама Любовь не может доказать ничего, ибо никому в этом мире не видны мотивы и высшие цели поступков. Это вы здесь, на Земле, создали мир ума, и Любовь вынуждена, чтобы спасти вас, обращаться к вам на языке вашего ничтожного ума и что-то доказывать вам с его помощью. Она — само величие — должна унижаться ради вас, чтобы поднять вас из праха и приблизить к Себе, и вы же ещё посмеиваетесь над тем, что Она не так умна и искусна в доказательствах и словопрениях, как вы. Вы посмеиваетесь над Нею, как будто Она — забавный уродец, забывая или не зная вовсе, что уроды — это вы, которых Она жалеет, над которыми плачет, ради спасения которых стерпит все ваши насмешки и издевательства.
Кто действительно хочет к Богу, тот, чего бы ему это ни стоило, упросит Отца сделать его таким, каким он должен быть, чтобы его жизнь была добром и благом, а не вредом и мучением для всех.
Одно любящее сердце заменит весь мир. Весь мир не заменит одного любящего сердца.
Благословен только Путь любви и жалости к людям, то есть только этот Путь охраняется Богом, и ты можешь ничего не страшиться и не бояться, если действительно идёшь по нему. Все же остальные пути просто не замечаются Им, а значит их надо охранять и защищать самому, всегда находясь в состоянии уродливой осторожности, мерзкой подозрительности и губительного страха, каменея душой от постоянного ожидания всевозможных напастей и зверея в преодолении разнообразных препятствий.
Я просил у Отца любви истинной, а не игрушечной. Каждый день, каждый час, в городе и в поле, бессонными ночами у постели больных и во сне я просил не разума, не мудрости, не заоблачных откровений, не эзотерических познаний, не бесцельного духовного совершенствования, не власти над людьми или Природой, а только благоговеющей, молитвенной, всеобъемлющей, отцовской любви, которая есть Вечное Благо для каждого человека, без которой всё бессмысленно, без которой всё напрасно, всё бесполезно, без которой жизнь — смерть, а свет — тьма, — я просил её, и она во мне.
Тебе настолько дорога жизнь человека, что о Себе Ты даже и не думаешь. Но Твоя Любовь настолько непоказна́, естественна и растворена во всём, настолько глубока и вечна, что, кажется, будто жизнь человека абсолютно безразлична Тебе. Эта бездонность Твоей Любви превосходит всякий порог и чувства и разумения, и только личный прорыв человека к Тебе, страстное, ревностное желание слиться с Тобою в сострадании ко всему живущему открывает капельку этого необозримого, бесконечного, вечного океана, которым наполнено Твоё великое Сердце, Отец мой.
«Люби Господа, Бога твоего, и люби ближнего твоего, как самого себя». — Чтó это значит ? — Это значит: люби свою душу и люби душу ближнего, как свою, ибо и твоя душа и его душа — есть частицы Одного Бога. Любить других намного проще, чем любить себя, ибо со стороны гораздо лучше видно то, чтó нужно другим, чем то, чтó нужно тебе. И если бы каждый человек безбоязненно любил другого человека, полностью забывая о себе, то все люди и были бы счастливы тем невыразимым и вечным счастьем, какого каждый безуспешно стремится достичь с помощью себялюбия и равнодушия к ближним.
Любовь к Богу — это подчинение себя Воле Бога на пути служения людям.
Бог — есть любовь. И если человек есть подобие Бога, то и человек — есть любовь, — ему нужно только с помощью Божией очистить себя от всего того, чтó не есть любовь.
Как водный океан не пускает в свои глубины лёгких предметов, так и Океан Любовь не пускает в себя легкомысленных и поверхностных людей.
Если о ком-то подумал плохо, по-мирски, то сразу же, не медля ни мгновения, попроси прощения у Отца и скажи так: «Господи, прости меня, и спаси меня от этих мерзких мыслей; а раба Твоего, или рабу Твою, или дитя Твоё помилуй и сохрани от всякого зла и вреда». — Если так не сделаешь, то есть, если мирскую грязь вовремя не смоешь чистой водой любви и жалости к человеку, то потом тебе будет невыразимо стыдно перед ним в Том Мире, в Котором всё тайное станет явным и всё видимое только тебе — видимым для всех.
Никогда не смотри ни на одного человека без материнской и отцовской любви к нему, без желания и готовности помочь, послужить, поддержать и принести ему благо, выражающееся только в необходимых мыслях, взглядах, словах и делах. Наблюдать за человеком, рассматривать его тело, следить за его духовными движениями и нравственными наклонностями можно только в том случае, если ты служишь ему или готов послужить, если твоё внимание к нему продиктовано сердечной заботой о жизни и благе его души. В противном случае любые рассматривания и разглядывания человека являются преступлением против него. Но если уже не удержался и по привычке, не известно для чего, засмотрелся на человека и начал обсматривать его, то тут же помолись о нём Отцу и мысленно попроси прощения у самого человека, — иначе из мирского болота не вылезешь вовек.
Доказать верность и преданность в одно мгновение невозможно; ибо легко умереть, но трудно умирать, трудно доказывать любовь и жалость в течении долгих, бесславных, одиноких и безнадежных лет.
Тело любящей и правдивой души — тело. Тело себялюбивой и лживой души — труп.
Из-за того, что они сходят с ума от лжи и себялюбия, я вынужден сходить с ума от правдивости и любви.
Боже, Боже мой, никому не нужна Любовь Твоя в этом мире, ибо Ты любишь в человеке вечное, а он любит в себе конечное, цели его и Твоей Любви не совпадают, и ему кажется, что Ты — его враг, и он продолжает любить ненавидящих его и ненавидеть любящих его.
Слушая меня, эти городские, тепличные растения пугаются моего резкого голоса, категоричности интонаций, раздражённой непримиримости ко всякого рода духовной трусости и прикрывающей её богословской лжи и философских спекуляций; они говорят, что любовь не может быть такой жёсткой и колючей, она должна быть нежной, ласковой, приятной, карамельно-сюсюкающей, в общем, такой, какой им хочется её видеть, и какой её описывают все духовные недоучки и тщеславные лжецы, ортодоксальные лицемеры и протестантские лисицы. Откуда им, живущим на всём готовом, ведать, что сила любви измеряется не тоном и модуляциями голоса, ни шириной улыбки и прищуром глаз, а только глубиной тех жертв, которые человек тайно приносит ради любви и жалости к другому человеку. А ктó из них был на моей глубине и в моей тайне, чтобы судить о моей любви и жалости к людям ?
Беготня ради беспомощного человека — любовь. Беготня ради себя — суета.
Истинная любовь — единственное вечное наслаждение, равного которому нет ничего в Мироздании. Но не взращённая, не развитая, она погребается в сознании людей под горами многочисленных преходящих наслаждений, за которыми со временем, даже желая её найти, найти её уже не удаётся.
Дьявола не боится тот, кто желает Блага даже дьяволу, кто, по существу, и является самим желанием Блага, то есть вечной и всеобъемлющей любовью.
Любя человека и признавшись ему в любви к его врагу, станешь его врагом. Любя Бога и полюбив Его врагов, не предашь Бога, потому что Бог Сам любит Своих врагов.
Я давно думал: почему мне так тяжело говорить о Любви ? И теперь понимаю: потому что Любви всегда тяжело говорить о Себе. Ей тяжело говорить о Себе по той простой причине, что она — Любовь, Она делается, а не говорится. И тем не менее я вынужден говорить о Любви для того, чтобы освободить Любовь, возвеличить Любовь, научить Любви, поддержать и направить в Любви, а не для того, чтобы продать Любовь и развлекать Любовью. Если бы мир молчал, то и я молчал бы. Но мир кричит и своим криком заглушает или извращает Любовь, и потому я, чтобы спасти тебя, не могу обойтись без слóва, а порой и без крика.
Доброжелательных людей немало и все они с радостью любили бы друг друга. Но и привычек в них немало, которые, при всей их доброжелательности, не позволяют им любить друг друга поистине.
В детстве, в отрочестве, в юности приятные мне люди казались мне Богами, и я думал, что умру без них, если они исчезнут из моей жизни. Но когда я увидел Тебя, они обнаружили свою пустоту и стали мне не нужны, и с тех пор мне никто, совершенно никто не нужен, кроме Тебя. Но Тебе нужны все, и потому ради Тебя, ради Твоего Покоя я добросовестно служу тем, кого мне тяжело и мучительно видеть, но в этом и заключена истинная любовь.
Все объединяются в этом мире, собираются в группы, общины, организации. Только влюблённые и любящие не могут объединиться, только они остаются одинокими в течении всей своей земной жизни, потому что долг любви требует от них быть там, где они нужны, а не там, где им хотелось бы быть.
В миру никто никого поистине не любит и не может любить, и потому ждать там от кого бы то ни было истинной любви бессмысленно. Выход только в том, чтобы поистине любить самому. Тот же, кто не бросается в этот выход, сходит с ума в разных формах и вариациях.
Голова болит от лежания, задний проход — от сидения, ноги — от стояния, спина — от тяжестей и долгой ходьбы, — целый день не могу найти себе места, от одной боли спасает лишь другая боль. Забыть же о всех своих болях можно только тогда, когда от боли спасаешь других, только в эти мгновения можно почувствовать себя здоровым.
Зная, чтó такое брошенность, я не могу бросить. Зная, чтó такое равнодушие, я не могу не любить. Зная, чтó такое беспомощность, я не могу не помочь. Зная, чтó такое жестокость, я не могу не жалеть. Зная, кáк ужасно предательство, я не могу нарушить верность. Зная, кáк губительно невежество и опасно многознайство, я не могу не устремлять к знанию необходимого. Зная, кáк неполноценно детство и запутана юность, я не могу не помогать становиться зрелыми и простыми.
Когда думаю о себе, то не дрожу, не боюсь, не думаю: «Хватит или не хватит у меня любви, чтобы всё вытерпеть, всё вынести ради других». — Когда думаю о других, то только и дрожу и боюсь и думаю: «Хватит или не хватит у них любви, смогут ли они вытерпеть и вынести всё ради других».