На участке в два с половиной гектара в шестидесяти километрах от пятимиллионного города вот уже третий месяц жили пятьсот кошек, четыре собаки, несколько африканских ежиков, четыре шиншиллы, два хамелеона, белки, ангорские кролики, черепахи, попугаи и Катя.
Конюшня, реабилитационный центр для ,музей кошек, парк с прудом с беседками, зоопарк с экзотическими животными, салон с рыбками и
магазин лекарственных растений…. Все это пока значилось в плане строительства под заголовком – Идеи. Под каждой идеей была набросана предварительная смета и указаны контакты заинтересованных помощников. Через пару лет приют для кошек должен был стать масштабным центром семейного загородного отдыха выходного дня.
Пока же главными жителями, по праву занимавшими центральное здание в два этажа, были, конечно же, кошки. Собак Катя держала для охраны большого участка, а экзотические животные скоро должны были стать обитателями мини-зоопарка
Кошек было много и они все были разные. Каждая со своей историей, судьбой, именем и взглядом на жизнь. Кошки были всех цветов и оттенков. Пушистые и не очень. С кисточками на ушах и вислоухие. С зелеными глазами, с янтарными и даже с ярко выраженной гетерохромией. Это когда глаза разноцветные.
Катя знала их всех поименно. Помнила, как и когда они попали в приют. Чем болели, когда кому делали прививку.
Из памяти могло стереться отчество последнего начальника или припев из песни юности. Но, все что касалось ее кошек, помнилось отчетливо и вспоминалось мгновенно. Даже когда хотелось совсем обратного.
Некоторые печальные истории Катя предпочла бы забыть и не думать о них, в сотый раз ища ответ, почему же произошло так, а не иначе. Но ответы не находились, а память в самый неподходящий момент могла подсунуть слишком яркую картинку из прошлого.
Эти картинки не выцветали подобно старым фотографиям. Их трудно было смотреть без эмоций. Приходилось делать усилие, чтобы не разрыдаться где-нибудь в людном месте. Кусать губы до крови или сжимать в кулаке весьма кстати завалявшуюся в кармане канцелярскую кнопку. Через боль физическую получалось иногда заглушить не замолкающую боль душевную. Больно было за тех, кого она спасти не смогла. За тех, кто ушел, несмотря на все усилия и средства. Просто ускользнул от нее, уцепившись мохнатыми лапками за облако. Кого-то Катя отпускала спокойно, зная, что пришел его час. Век кошачий короче века человеческого. С этими ничего не поделаешь, надо смириться. Но были и те, за которых она готова была бороться до последнего, несмотря на прогнозы и диагнозы врачей. Она не могла смириться с их смертью, ее не утешало то, что у кошки, по слухам, девять жизней. У некоторых из них она была всего одна, оказавшаяся очень хрупкой.