Наступление продолжалось. Нельзя было давать врагу передышки. Командующий 16-ой армией Рокоссовский создал три подвижные группы для преследования и разгрома противника. Ими командовали генералы М. Е. Катуков, Ф. Г. Ремизов и А. П. Белобородов.
Оперативная группа Катукова, в которую кроме 1 -ой гвардейской входили 40-ая отдельная стрелковая бригада, 89-ый отдельный танковый батальон и немного позднее 17-ая танковая бригада, от Нахабино прошла на юг, переправилась в Павловскую слободу через реку Истру и неожиданно появилась 13 декабря за городом Истрой у Волоколамского шоссе. Гвардейцы возвращались в те места, где они вместе с частями Панфилова и Доватора сдерживали оккупантов. Только теперь они двигались в три раза быстрее.
Михаил Ефимович в эти дни испытывал необыкновенный подъем. Его танкисты участвуют в наступлении, освобождают родную землю! Радость омрачали лишь известия о гибели замечательных бойцов и командиров. Катукову сообщили, что под деревней Горюны погиб любимец бригады Дмитрий Лавриненко.
Позже Михаил Ефимович написал в своих воспоминаниях: «Когда я услышал о гибели Лавриненко, у меня потемнело в глазах. Лавриненко и смерть — эти два понятия не умещались в сознании. Лавриненко казался неуязвимым: из скольких схваток выходил он победителем!..
Двадцать восемь кровопролитных боев с противником было на его счету. Трижды горела машина Дмитрия Лавриненко, но отважный танкист из самых тяжелых ситуаций выходил невредимым. Он уничтожил 52 фашистских танка».
19 декабря Рокоссовский, дополнительно подчинив Катукову подвижную группу генерала Ремизова, приказал взять Волоколамск.
Было известно, что, отступая от Москвы, гитлеровцы лихорадочно укрепляли город на Ламе, расположенный на холмах; они надеялись зацепиться за этот рубеж. Катуков, получив приказ Рокоссовского, решил не медлить ни минуты. Десантники-пехотинцы на танках двинулись на Волоколамск. 20 декабря город был очищен от гитлеровцев.
Потеряв город, немецко-фашистское командование надеялось удержаться на другом труднопреодолимом рубеже — на реке Лама и господствующей высоте — Лудиной Горе. Здесь гитлеровцы основательно укрепились, устроились с комфортом в теплых блиндажах и твердо решили зазимовать. Попытки наступающих советских частей атаковать врага не увенчались успехом.
— Нам нет смысла топтаться у Лудиной Горы,— сказал Катуков,— надо искать слабое место в обороне противника, сделать так, чтобы они сами побежали с этой горки.
После тщательного изучения обстановки и донесений разведчиков комбриг принял решение. Бригада скрытно передислоцировалась правее и неожиданным штурмом взяла село Ивановское, а затем Михайловку. Фашисты почуяли неладное, яростно контратаковали. Прилетели десятки пикировщиков. Ивановское несколько раз переходило из рук в руки. Потом гитлеровцы попытались отбить Михайловку. Не удалось. Тогда фашисты внезапно устроили «психическую» атаку на Ивановское, где находился штаб бригады. Катуков поставил всех под ружье, вывел в поле и скомандовал:
— Спокойно. Бить прицельно. Нас выручит только выдержка. Как правило, нервы у «психопатов» расшатаны и взбадривают они себя шнапсом.
Атаку отбили.
Затем несколько дней шла упорная кровопролитная борьба за освобождение близлежащих деревень. Бои не утихали ни днем ни ночью. Танки пробирались по глубоким снегам. Сзади ползли автоматчики. Командиры танков, рискуя жизнью, выходили из машин, собирали стрелков, договаривались о взаимодействии, иногда водили пехоту в атаку. Танков было мало, но каждый из них был стальной крепостью, надеждой и опорой наступающих.
И когда 1-ая гвардейская, сломив необыкновенное упорство врага, обошла Лудину Гору, гитлеровцы покинули ее, бросив и пушки, и хитроумные укрепления, и комфортабельные блиндажи.
Кончался 1941 год. Настроение в бригаде царило приподнятое, праздничное. О подвигах первогвардейцев-танкистов писали в газетах. В бригаду приходило множество писем и посылок изо всех уголков страны. Из Омской области прислали масло, из Новосибирской гусей, из Приморья рыбу , из Амурской пельмени. А всего дороже были простые, идущие от самого сердца слова благодарности воинам, отстоявшим Москву.
Накануне празднования Нового года в селе Ивановском собрались танковые экипажи, оставшиеся без машин. Сюда пришли и легкораненые. И начался новогодний праздник с песнями и плясками. Лейтенант Фокин и радист Гурьев с помощью комиссара танкового полка Я. Я. Комлова сочинили песню, которую все мы пели с большим воодушевлением:
Нас в бой послал народ страны великой,
Он дал наказ: ты будь к врагу суров!
Мы в бой идем и бьем врага жестоко,
Нас в бой ведет любимый Катуков.
...Тогда, празднуя первую победу, мы конечно же не знали о том, что писал в те дни начальник гитлеровского генерального штаба сухопутных войск Гальдер в своем дневнике. Только после войны до нас дошли записки аккуратного, склонного к анализу генерала. Летом сорок первого его дневник полон восторженных записей о победах на восточном фронте, об успешном продвижении танковых колонн Гудериана и Клейста, о глобальных планах Гитлера. А к декабрю того же года тон дневниковых записей резко меняется. Тексты полны тревоги. Свои записи последних дней сорок первого Гальдер начинает одной и той же фразой: 29 декабря — «Очень тяжелый день!», 30 декабря — «Снова тяжелый день!», 31 декабря — «Опять тяжелый день!»
Красноречивые признания.
Понравилась статья? Поставь лайк, поделись в соцсетях и подпишись на канал!