log 3
- Кому-нибудь известно, что стало с этим жёлтым алмазом, который указывает на золото? – спросил я, поймав себя на том, что сижу и внимательно слушаю рассказ хозяйки. Уже стемнело, но Анна Георгиевна почему-то не включала свет. Полная луна заливала каминный зал холодным сиянием.
- Рассказывали, что вставил Поликарп тот камень в кольцо и никогда с ним не расставался. Алмаз, попадая в лунный свет, светился изнутри хищным желтым оттенком, а вокруг золотого кольца появлялась зеленоватая дымка. Только вот когда нашли тело Поликарпа, которого забили насмерть неизвестные злодеи его же арапником, кольца на пальце у него не оказалось. И никто после ни о камне, ни о кольце не слышал, – закончила свой рассказ хозяйка. Она сидела неестественно прямо, сложив худые руки с длинными пальцами на острых коленях, обтянутых подолом синего платья.
- Это совершенно удивительная история. – с воодушевлением сказал я. Вспомнив, что приехал по делу, я подвинул Анне Георгиевне договор: - Пока вы рассказывали, я всё заполнил. Вам нужно расписаться вот тут. Может, включить свет?
- Нет, я всё отлично вижу, – поспешно отозвалась хозяйка.
Она взяла предложенную мною ручку и наклонилась над документом. Полная луна светила в проём балкона, и свет её падал прямо на бледно-фарфоровые руки Анны Георгиевны. На среднем пальце её левой руки я заметил золотое кольцо с довольно крупным, прозрачным, чуть желтоватым камнем. Мне вдруг показалось, что над кольцом мерцает едва заметная зеленоватая дымка. Этого не может быть! Мой взгляд сосредоточился на камне, и я ясно увидел, как зеленоватая дымка поплыла, окутывая позолоченный поднос и золотой орнамент по краю чайного сервиза. У меня не оставалось сомнений.
- Жёлтый алмаз – проклятие Монга, – беззвучно прошептал я, не отрывая глаз от камня.
Рука моя со всей силы вонзила большой охотничий нож в склонённую голову Анны Георгиевны. Из пробитого черепа брызнула кровь. В полной тишине я безразлично наблюдал, словно со стороны, как размеренно нож раз за разом входит в тело жертвы. Анна Георгиевна как-то неловко завалилась на бок. Вокруг всё забрызгано кровью. Капли крови в лунном свете кажутся почти чёрными. Я хладнокровно вытер лезвие и рукоятку ножа о подол платья хозяйки и аккуратно, чтобы не оставить следов, положил его на журнальный столик. Равнодушно снял с белой холодной фарфоровой руки кольцо с жёлтым алмазом и спрятал его в карман брюк. Прихватив красную папку и фотоаппарат, спустился в тёмный холл. Входная дверь была не заперта. Неспешно прошёл через двор и, открыв внутреннюю щеколду, вышел на пустынную улицу. Джип стоял в лунном свете там, где я его и оставил. Я был абсолютно спокоен и даже удовлетворён своими размеренными, неторопливыми действиями. Ни капли сожаления к только что убитой мною женщине. Плата за обладание жёлтым алмазом – грех убийства. Это я понял из рассказа хозяйки. Вне сомнения и она получила камень, прервав чью-то жизнь. Машина завелась с первого раза. Звук двигателя странными хлопками заставил меня замереть и прислушаться.
Хлоп- хлоп … Через раскрытую балконную дверь влетела чёрная птица и отчаянно хлопая крыльями, стала носиться под потолком каминного зала. Я стоял рядом со своим креслом. Анна Георгиевна сидела передо мною на диване, бледная, прямая и … живая. На журнальном столике поверх бумаг лежал большущий охотничий нож. Могу поклясться, тот самый, которым я только что убил хозяйку. Или не убил? Откуда тут взялся нож? Реальность застыла в воздухе вязкой субстанцией. Чёрная птица, метавшаяся по каминному залу, вскрикнула. Сердце моё затрепетало в груди и от ужаса перехватило дыхание. Я схожу с ума?
- Плохая примета, когда птица влетает в дом, – медленно проговаривая слова, произнесла Анна Георгиевна. – Это к смерти.
Каждый звук её голоса, словно усиленный максимайзером, отдавался эхом в моей голове: « К смерти, к смерти…» Господи да что же это! Я уже не понимал, что происходит. Мысли возникали одна за другой и так же, одна за другой, исчезали в глубине сознания, пока, наконец, не собрались в единое целое. Бежать! Бежать, и как можно быстрее. Я попятился, боясь снова взглянуть на кольцо с дьявольским камнем. Затем развернулся и бросился к винтовой лестнице. Чуть не кувырком, перескакивая через ступеньки, слетел вниз в тёмный холл. Входная дверь была не заперта, и я, не чуя ног под собой, бросился к калитке. Открыв внутреннюю щеколду, выскочил на пустынную улицу и с облегчением увидел в лунном свете свой джип. Перед тем как повернуть ключ зажигания, осознание дежавю заставило меня замереть на несколько мгновений.
- Спокойно, всё хорошо, всё хорошо… - шептал я словно заклинание.
Мои пальцы вцепились в руль, кровь пульсировала в висках. Машина завелась с первого раза.
Плохо помню, как ехал обратно. Я не хотел вспоминать ужасные события, но мысли настойчиво возвращались. Сомнения разрывали мою голову на части. Что было реальностью: хозяйка, хладнокровно растерзанная мною или мертвенно бледная, но все-таки живая от которой я бежал? Оба события были для меня абсолютно реальны. Но я отдавал себе отчёт, что из двух возможен только один вариант. Придя домой, я, не разуваясь, прошёл на кухню, достал из шкафчика снотворное и проглотил его, запив коньяком. Мои приключения настолько меня вымотали, что едва опустившись на диван, я почти сразу провалился в сон.
Проснулся я так же внезапно, как и уснул. В щель между шторами проник яркий луч света, разделив комнату на две части. Я увидел рядом с диваном стакан из-под коньяка, и воспоминания о ночном кошмаре холодком отдались в солнечном сплетении. Но утром всё произошедшее со мной не казалось таким жутким, как ночью. Я прокручивал события прошедшего дня, всё больше убеждая себя, что мои страхи - это просто плод воображения. Это галлюцинации, видения, вызванные рассказом Анны Георгиевны. Только и всего. Нет же на мне крови, и ножа нет, и кольца. Я на всякий случай оглядел себя и всю одежду и проверил карманы. Ничего нет. Наскоро позавтракав, спустился во двор. Открыл дверь джипа и с удивлением увидел на переднем сидении красную папку с договором и фотоаппарат. Я не мог припомнить, что спешно покидая вчера Анну Георгиевну, я захватил всё это с собой. Сейчас это было не важно. Вытащив заполненный мною бланк договора, я просмотрел его. Всё верно, только не хватает подписи Анны Георгиевны. Ну да, именно когда она собралась подписать договор, у меня и случился этот странный приступ. В фотоаппарате три снимка, сделанные мною вчера во дворе дома. Как же глупо я, должно быть, выглядел в глазах хозяйки, сбежав от неё. Мне нужно непременно ехать обратно, хотя бы для того, чтобы извиниться и снять для себя все вопросы.
Примерно через час мой джип остановился перед домом Анны Георгиевны. Некоторое время я безуспешно жал на звонок у калитки. Никто не отзывался. Из-за высокого забора просматривался только второй этаж дома. Балконные двери были плотно заперты. За темными стёклами никакого движения. Я прошёл вдоль забора и, возвращаясь к калитке, заметил, что с противоположной стороны улицы за моими действиями с любопытством наблюдает крепкий дед с окладистой, аккуратно остриженной бородой. Он стоял возле высоких, в два человеческих роста, почерневших от времени деревянных ворот небольшого дома.
Я перешёл улицу и поздоровался, вложив в свою улыбку как можно больше доброжелательности:
- Добрый день.
- Доброго здоровьичка, – глядя на меня из-под лохматых бровей, недоверчиво ответил дед.
- Знаете ли вы Анну Георгиевну, хозяйку коттеджа?
- Как не знать, знавал. Года три как померла Анна Георгиевна.
От неожиданности улыбка слетела с моего лица. Как юрист, я привык оперировать фактами, но то, что я услышал, невозможно было соотнести с действительностью. А как же фотографии сделанные вчера? Ведь с улицы невозможно сфотографировать двор. И я не смог бы заполнить договор, не имея перед глазами документов на дом. В моём сознании рушилась замкнутая логика цепи, в которой следствие и причина событий, доведённых до абсурда, складывались в безумный калейдоскоп. Я растерялся, стараясь сообразить, не издевается ли надо мною дед.
- Как померла?
- Так и померла, как все люди помирают. Чахотка у ей была. Перед смертью совсем бледная стала, - продолжал он.
- Три года назад значит, умерла – неуверенно произнёс я.
- Три года назад, ровно в августе и схоронили. А теперь дом пустой стоит. Никто в ём не живёт.
Дед кивнул в сторону дома Анны Георгиевны и вдруг, я даже не увидел, а скорее почувствовал смятение в его глазах. Он перевёл взгляд на меня, затем на нечто за моей спиной.
- Матерь божья, пресвятая богородица. – Дед, не прощаясь, мгновенно скрылся за воротами своего дома, бесцеремонно захлопнув их перед моим носом.
Я медленно обернулся. На втором этаже коттеджа, за стеклом балконной двери, стояла худая дама в тёмном платье. Я без труда узнал это бледное неподвижное лицо. Анна Георгиевна белёсыми немигающими глазами смотрела куда-то поверх домов сквозь пространство.
* * *