Трудно встретить человека, которому незнакомы такие географические названия, как Сибирь или Поморье.
Первый термин утвердился чрезвычайно прочно, второй употребляется ныне сравнительно редко. Однако не всякий историк или филолог знает, что слово «Поле» в XVI—XVII веках означало территорию столь же обширную, что и Поморье, и заключало в себе не только топографический или хозяйственный, но и реальный административный смысл. Равным образом и термины «украина», «ук-раинные» (или «украинские») города обозначали тогда вовсе не правобережные малороссийские земли, а «польские города» располагались совсем не на территории Речи Посполитой. Все эти определения относились к городам и дикой степи к югу от Оки вплоть до Перекопа.
Несмотря на то, что эти географические определения чрезвычайно часто употреблялись в тогдашнем Московском государстве, до сих пор не установлено точно, какие города и какие земли скрывались за ними. Между тем такая задача представляется крайне интересной: речь идет о землях, на протяжении XVI—XVII веков сохранявших особо важное военное значение. Территория к югу от Оки постоянно подвергалась набегам крымских и ногайских татар.
По степным тропам (на Руси их называли «шляхами») крымцы и ногаи от Перекопа и Азовского моря стремительно, избегая столкновений с русскими отрядами, обходя крепости, с двумя свежими конями в поводу у каждого всадника, проникали в глубь русских территорий и переплывали Оку и Угру. Не всегда спасали и каменные Тула, Серпухов, Зарайск, Коломна и другие крепости. В 1561 году, когда уже были покорены Иваном Грозным Казанское и Астраханское ханства и Московское государство вышло к Хвалынскому (Каспийскому) морю, проникшие сквозь незащищенную степь татары сожгли Москву.
В начале XVI века южная граница государства фактически совпадала со средним течением Оки и называлась «Берегом».
Такие города, как Тула, оказывались выдвинутыми за пределы этой границы, ибо только Ока служила относительно надежной естественной преградой вторжению. С середины XVI века правительство в густых лесах южнее Тулы начало строить засечные линии, дополняемые естественными преградами — болотами и реками, а также препятствиями искусственными — валами, рвами и т. п. До сих пор недалеко от Тулы можно наблюдать Тульские засеки — длинную ленту леса шириной в несколько километров. Такие места считались заповедными, и порубки здесь строго карались. При Грозном основываются крепости в верховьях Оки и на тульских землях — Орел, Данков, Епифань.
Этот процесс ускорился при фактическом правлении, а потом и в царствование умного государственного деятеля Бориса Федоровича Годунова, когда были построены Ливны, Воронеж, Елец, Кромы, Белгород, Оскол, Балуйки и Царев-Борисов. Таким образом, Московское государство, обратив свои силы на борьбу с ежегодными набегами, продвинулось необыкновенно далеко в южные степи, вплоть до устья Оскола, притока Северского Донца.
В Смутное время южные крепости ослабли и запустели. Новые планы по обороне юга оформились к тридцатым годам XVII века, когда стали возникать новые крепости, такие, как Тамбов и Козлов (ныне Мичуринск), и строиться оборонительные черты, тянувшиеся десятки верст со рвами и древо-земляными городками, где при известии о приближении татар могли укрыться подоспевшие русские воины. Черты включали в себя также старые и новые крупные крепости. Однако и после этого юг оставался крайне опасным, по крайней мере до начала XVIII века.
Несмотря на наличие крепостей, земли южнее Оки постоянно находились под угрозой кочевников, уводивших в полон тысячи людей, отбиравших или уничтожавших их имущество, угонявших скот. Места эти до второй половины XVII века были заселены слабо, даже в районе Тулы, южнее же заниматься мирным трудом было практически невозможно. После монгольского нашествия колонизированные восточными славянами лесостепные и степные районы почти совершенно обезлюдели. Незаселенные земли давались в аренду людям, приходившим на время заниматься собирательством, охотой, рыболовством. Такие угодья назывались «ухожьями» и «юртами».
Эти обширные территории имели общее название «Поле». Однако в то время точного географического определения Поля не было. Принято считать, что Поле начиналось там, где к 80-м годам XVI века кончались русские города, то есть южнее земель Рязанских, Тульских и Северских. Отмечают, что Рязанские, Тульские и Северские города иногда называли городами от «польской украины».
Составленный в 1627 году подробный крупномасштабный чертеж южных земель между Окой и Перекопом носил название «Чертеж польским городам и Полю». Он был сделан «от царствующего города Москвы Рязанским и Северским и польским городам» и далее «от Ливен от города тремя дорогами до Перекопа»6. Таким образом, первоначально Полем называли территорию между средним течением Оки на севере и Перекопом на юге, верхней Окою, Северскими городами и далее Днепром на западе и Рязанскими землями, левыми притоками Дона (таким, как Воронеж, Хопер) и Азовским морем — на востоке. В конце XVI — в XVII веке в результате постепенного освоения этих земель Поле стало отодвигаться к югу и пониматься уже как дикая степь, где не было крепостей — «польских городов».
Возможно, еще к XVI веку относится одна из собранных В. И. Далем пословиц: «Одним конем
всего Поля не изъездишь». Для того чтобы проехать бескрайнее Поле, действительно надо было вести за собой в поводу свежих лошадей. Думается, к этому же времени, когда поездка в Поле была сопряжена с большими опасностями, относится другая пословица: «Не хвались в Поле едучи, хвались — из Поля». Когда во второй половине XVII века Российское государство продвинулось далеко к югу и крестьяне стали осваивать дикую степь, которая по традиции считалась татарской, возникают такие загадки: «На Поле ногайском, на рубеже татарском стоят столбы точеные, головы золоченые» (рожь); «На Поле ногайском, на рубеже татарском лежат люди побиты, у них головы обриты» (снопы).
Ногайской стороной обычно называли часть Поля к востоку от Дона. «Поль-ной» речке Орели, левому притоку Днепра, посвящена загадка: «На Поле на арельском, на рубеже татарском стоит дерево ливанское (царское, райское), листья митрофановские, а когти дьявольские» (репейник). Возможно, к этому же кругу принадлежит и пословица «один в Поле не воин».
В XVI—XVII веках понятие «украина» относилось к южным землям Московии, лежавшим «у края» государства. Кроме того, западные порубежные крепости в числе прочих назывались и городами «от немецкой украины» или от «литовской украины». Однако под просто «украинными городами» понимались города и крепости, построенные для обороны от татарских вторжений, и в числе их некоторые старинные русские поселения. Академик С. Ф. Платонов к «заоцким», городам относит и Калугу, Козельск, Мещовск, Мосальск.